Пролог. Просьба о помощи в запечатанном воском письме
Письмо было написано простой ручкой. Обычным почерком – из строк не выпрыгнуло, поддавшись эмоциям автора, ни одной буквы.
Но владелец витиеватых закорючек просил о помощи со всей искренностью. По крайней мере, со всей, на которую был способен.
Белый конверт запечатывается воском.
Автор письма смотрит в небо через окно – ярко-красное. Будто залитое кровью.
***
В подворотне надрывно воет на свою ужасную судьбу собака. Пытается спугнуть гнетущий желудок голод и холод, перебирающий ей кости.
Раздаётся выстрел. За ним второй.
Вой сменяется жалобным поскуливанием, несчастное животное забивается в промерзшую конуру.
Мимо двора проносятся – буквально пролетают – две пары ног. Едва удерживая равновесие, поскальзываются на вмерзшей в асфальт влаге.
Новый выстрел. Один из участников погони, уворачиваясь, поскальзывается окончательно, и хрупкая фигура летит на землю.
Ободранный подбородок и разбитые ладони ударяют по гордости.
Мимо с весёлым смехом пробегает виновник ее неуклюжего падения.
Девушка не теряется. И просто хватает его за ногу.
– Ты что творишь! – вскрикивает Лайт и встречается с асфальтом.
Теперь смеётся уже Дженни.
– Ты первый начал! – бросает она. Быстро, насколько позволяет скользкое под ногами, вскакивает. И посылает в Лайта ещё одну пулю.
Лайт, ещё не отошедший от встречи с землёй, едва уворачивается. Глаза широко распахнулись в шоке.
– Из ума выжила?! – вскрикивает он.
Но Дженни убегает так стремительно, что не слышит. Хотя, что вероятнее, просто не хочет отвечать.
Зачем, если и так всё ясно – они оба выжили из ума в охоте за Неуловимым.
Новая пуля свистит уже у виска Дженни. Она резко разворачивается, и между ней и Лайтом начинается уже настоящая перестрелка: без шуток, не на жизнь, а на смерть.
Звенит разбитое свинцом стекло витрин. Бродячие кошки с криком уносятся подальше.
Оба пытались быстрее разобраться с противником да припугнуть хотя бы, чтобы хоть один из них отступил и позволил пройти дальше. Но без толку. Потому что они оба отлично стреляют. Оба упрямые и потому ни один из них не уступит.
