Шесть часов медитации. Если я в очередной раз не усну, то меня просто стошнит. Не могу смотреть на одухотворенное лицо Антрея и компании. Они всегда делают вид, что достигают дзен уже через 5 минут после начала практики, а я сижу с тупящим видом и пытаюсь прожечь глазами розу, статуэтку Будды или воду. Да, мы медитируем и на воду. Вообще на всё подряд. Мастер говорит, что настоящий Хранитель должен быть спокоен, как тихое горное озеро в предрассветный час.
Странно это, как минимум. Вы видели Ваджрапани или Хаягриву? Я тоже не видела, ну разве что в учебнике по хранителям шестого уровня. Да, они оба в адовом пламени горят, когда появляются! Ваджрапани так вообще изображают с бусами из 52 человеческих черепов. Мне вот интересно, у него как со спокойствием было во время медитаций? Судя по этим бусам, походу, не очень. Ну или очень, да только даже если он мочканул всех 52 человек в состоянии спокойствия, черепам от этого не легче.
– Ауу... – зло посмотрела в спину удаляющемуся мастеру, он уже раз в 15 за сегодня отвесил мне подзатыльник, – сосредоточьтесь Вайд! – бросил он в след.
Я в очередной раз уставилась на желто-розовый лепесток альстромерии, плавающий в стеклянной тарелке с водой.
Желтый плавно перетекает в белый, а затем от нежно розового темнеет до цвета фуксии. «Фуксия» – смешное слово. Так-с, бордовые капли растекаются изящным рисунком у основания лепестка, и там же замерла крупная капля прозрачной воды. Во-ды, во-ды, во-ды...
В следующую секунду мне на голову обрушилось литров 10 холодной воды. Я заорала.
К сожалению, единственная. Все, кто поумнее, сделали вид, что ушли так глубоко в медитативную нирвану, что сидеть в мокрой одежде в холодной луже – сплошное удовольствие. Точнее, они этого не ощущают. Не все, конечно. Мастер всегда видит тех, кто реагирует, а значит не погрузился.
Прозвучал тройной удар каратал, и, глубоко вздохнув, одногруппники вышли из медитации. Некоторые удивлённо уставились на лужу вокруг и свою мокрую одежду. Это тоже была часть игры.
– Антрей, Шейн, Олив, зачтено и свободны, – прогремел голос Ульбара, – остальным неуд.
