Аделина Буланже
Над бушующим морем нависает непроглядный туман: волны ударяют в корму корабля, ветвистые молнии режут низкие антрацитовые тучи. Небо словно рушится на нас, пока неистовый ледяной ветер треплет черные паруса и два флага: с человеческим и драконьим черепами. Безумием охваченный корабль то канет в пучину, то взмывает во тьму небосклона, а на мачтах раскачиваются повешенные тела, озаряемые яркими вспышками света. Жуткая картина, выжженная в памяти моей и отравившая.
Не кричу, когда меня почти волочат по палубе – идти попросту не могу, израненное опороченное тело болит, и каждый вдох, каждое неловкое движение напоминает о страшных часах, когда бунтовщики пустили единственное платье корабля по кругу. Боли больше нет – она умерла в муках и криках, она скончалась в отчаянье и ненависти, она задохнулась в мольбах и слезах. Юбка рваная, грязная; разорвана блуза, скинут корсет. Липкая кожа. Сорванный голос. Кононир держит меня под руки, и мне кажется, что на долю секунды в глазах пирата скользит раскаяние.
Мерти – старпом, продавший своего капитана за пару мешков золота и возможность перехватить власть на Сердце Дракона в свои руки, – хохочет, как полоумный. Сам капитан, Гектор де ла Серна, прикован к штурвалу и почти не дышит – его кровью залита палуба. Изрезанная грудная клетка. Стертая железными кандалами кожа.
Собственной боли не чувствую, думалось, что больше и звука издать не смогу – но, увидев своего капитана, вою белугой, и разрывающая сердце боль значительно сильнее всех ухищрений предателей. Гектор вздрагивает, пытается поднять голову, дернуть руки, но вновь безвольно обмякает.
– Хей, капитан, – издевательски шипит Мерти, хватая Гектора за волосы и вынуждая его поднять голову, – подожди ты подыхать! Неужель не взглянешь на финальный акт представления?
– Будь проклят, Мерти, и все эти вшивые крысы… – хрипит де ла Серна. – Вы поплатитесь за предательство. Вы поплатитесь за…
– Нет-нет-нет, ты ошибаешься, мы не поплатимся, мы получим оплату, – загорелое лицо Мерти кривится в ухмылке, – ее муженек заплатил за все, и озолотит нас сверху, когда привезем ему твою голову. Жаль он не увидел, как девка отработала каждой своей дыркой бегство, но мы постарались исполнить его волю. Но увидел ты, верно? А это главное. И, может, он в твоих стеклянных глазах рассмотрит все в красках.