Есть ли жизнь после смерти? Старец Феодор Кузьмич об этом часто задумывался. И там, в Таганроге и здесь, на Валааме. Весело обсуждая с Иваном Северьянычем военные приключения, нет-нет и задумается. Северьяныч, греховодник старый, все вспоминал какую-то турчанку. Почти освободил, говорил. И хорошая была, толстая была, но моя Груша лучше, а помидоры в Болгарии нехороши.
Феодор Кузьмич снисходительно улыбался. Если она все-таки есть, а она есть, жизнь после смерти.
На сто втором году жизни чувствовал он жизнь особо жизненно, особо молодо. Теперь только и жить. Степанида писала ему письма, благодарила за помощь. Огулял тогда Степаниду при бабушке Екатерине. Помощницей горничной служила, кругом шиповник алый цвел, зацепилась, оцарапалась. Плакала потом. Ох, Александр Павлович, ох, озорник.
И часто эдак озоровал. Перекусихина тогда просветила, так вот для чего она, писька! А мы-то с Костей думали! Перекусихиной тогда двадцать исполнилось, он был младше, в невинности своей всего опасался. Потом уж его опасались. Наповадился девственниц соблазнять, те сами ему в руки шли, млели от вида одного. Наш ангел, только и слышал за спиной. Ангелу все дозволено, не забеременеешь, ангел ведь.
Не согрешишь, не покаешься. Феодор Кузьмич отбивал поклоны, постился. К нему в келейку опять норовили паломники.
– Батюшка, Феодор Кузьмич, ты кто ж будешь? Не наш царь будешь?
Игумен уже в четвертый раз внушал: посажу в яму, будешь мне народ смущать.
И в яме человек живет. Радовался старец.
– А царь у вас один. Александр Николаевич, Богом вам данный. И не кощунствуйте.
И загадочно улыбался.
Этим летом паломник так и валил, так и валил.
Может пора уходить? Уйти. Побродить по России, в Сибирь наведаться. Но жаль было расставаться с мил другом Северьянычем. Чувствовал Феодор Кузьмич приближение русско-японской. Не пойти ли во флот, мы, Романовы, издавна ко флоту тяготели.
Мечты, мечты. Дождь на Валааме, на Валааме и летом дождь. Черника в этом году водянистая. А там, в России, зреет земляника. Там, где усадьба Степанидиной хозяйки, где бродят волшебные медведи, где мычат глупые коровы, все о любви, о любви мычат.
