Таролог Юлия ответила примерно в девять. У Ангелины замерло сердце от одной только вибрации телефона. Лучше бы, конечно, это был он. Но он не писал уже неделю, и – Ангелина этого пока не знала – не напишет еще очень долго. Открывать сообщение было и тревожно, и страшно. Она ждала его так, как будто эта женщина действительно знала ответы на все ее вопросы. А Ангелина хотела многого: что Адам к ней чувствует, почему молчит, уехал ли или просто прячется, почему так легко отказывается от нее после всего, что между ними было. Она хотела, чтобы Юлия сказала, что у них есть будущее, хотя сама прекрасно понимала: ничего нет. Ей, тридцатилетней журналистке с развитым по профессиональной нужде критическим мышлением, преподавателю в лучшем столичном университете было стыдно за свою слабость и глупость – обратиться к тарологу. Но в конце концов она, кроме всего прочего, влюбленная брошенная женщина, где еще искать ей утешение и ответы?
Юлия назвала Адама пажом кубков – чувства есть, а решимости и уверенности нет. Он не будет ничего делать. У него свои заботы, и Ангелине пока нет места в его жизни. Он действительно на время исчезнет, но непременно вернется, потому что там, где он окажется, ему будет плохо, ту, с кем будет рядом, он не сможет полюбить. Но Юлия не хотела бы обнадеживать Ангелину, потому что появится он не скоро, возможно, через годы. Так что Англине самой следует решить, собирается ли она его ждать. А если она хочет совета от Юлии, то вот он: «Живи дальше, девочка, потому что ты у себя одна»
Ангелина долго сопротивлялась этому сценарию. Ждала, плакала, умоляла себя не ждать – и все равно плакала и ждала. Но так как Адам сначала не отвечал, а потом и вовсе отправил ее номер в блок, ей пришлось принять нехитрую правду и действительно просто жить. Сначала нехотя, через силу, а потом увлеченно, с жадностью, как будто наверстывая упущенное, и в конце концов спокойно, так, как если бы ничего и не было. Все, что осталось от тех отношений, – нечеткое селфи, сделанное в их последнюю встречу, и сообщения в вотсапе, отправленные в пустоту заблокированной страницы. Ангелина даже нашла неплохого психолога. Добрая женщина со внешностью ведущей программы «Понять и простить» объяснила ей, что прошлое и Адама не изменишь, но можно изменить свое отношение к ситуации. Она предложила проделать упражнение из трех шагов: поблагодарить Адама за все хорошее, что он принес в жизнь Ангелины, простить за боль, которую он причинил, и отпустить – представить его маленькой фигуркой, медленно отдаляющейся и в конце концов превращающейся в еле различимую точку посреди огромного пространства. Ангелина долго искала в себе моральные силы. Особенно сложно оказалось простить. Каждый раз, садясь за это прощальное письмо, она возвращалась в день, когда обнаружила себя заблокированной в мессенджере. Как назло это было самое утро четверга – того единственного дня в неделе, когда у нее были занятия в университете. Ей стоило больших усилий не то что закончить пару, просто связно говорить. Когда студенты наконец разошлись, она встала к окну, дрожащими руками нашла в списке контактов Адама, нажала вызов – и вместо привычного звонка услышала механический женский голос:
