Глава 1. Оборвана хрупкая нить.
Произошла эта история около века назад, в тех местах, что ныне уже никто не называет губерниями. В небольшом селе, от коего в наши дни уже совсем ничего не осталось, проживала семья, состоящая из пяти детей: трое не дожили до юношества Яши. Он смутно их помнил, но точно знал, что братья погибли от бушующих болезней вроде скарлатины и тифа. От чего-то его и Иду эта болезнь пронесла, но тем не менее, оставшиеся не отличались железным здоровьем. Переступив порог семилетия, мальчик с трудом читал, ибо верил, что это совсем ему не нужно. Кровавая борьба русско-японской войны— все, о чем тот слышал от современников, то, что наполняло его сердце и мозг. Грезив мечтами о службе простым солдатом, вечно играя в лошадок, он явно отставал в возрастной норме от младшей сестры, которая лелеяла надежды о будущем поэтессы. В прочем, не только внутренне, но и внешне они отличались от ребят из более обеспеченных семей. Никогда не носившие дорогих одежд, не пробовав хорошей пищи, оставшись с овдовевшей матерью, свято верили, что скоро этому придет конец. Она то и дело, постоянно томила их рассказами о малознакомом Казимире Ивановиче, будто однажды родство обретет кучу денег, а после, счастливо попрощавшись с землей-кормилицей, направится в столицу. Дети, конечно, с упоением слушали, постоянно спрашивая когда-то случится, но женщина лишь загадочно говорила – стоит подождать. В прочем, не сложно догадаться, объект ее грез – человек в достатке, который словно в любовном романе заберет к себе нарисовавшихся родственников. И он явно не спешил с помощью. Но обычной крестьянке, почти необразованной, Казимиру Ивановичу удалось сесть на уши.
Поелику Марию Федоровну с трудом можно было назвать хорошей матерью, постоянно находясь в разъездах, дети часто оставались одни. Не вдвоем, а просто без взрослых. В незамысловатом деревянном домике так же ютилась лайка среднего размера, с крысиной мордочкой, но человеческим сердцем, которую около пяти лет назад те толи подобрали, толи куповали у дальних родственников, чтобы появилась хотя бы какая-то защита. Собака была слишком добродушной чтобы нападать на людей, но, быть может, в нужный момент показала б клыки. Однако такой картины никто из семьи не наблюдал, а столь, казалось бы, грозный зверь, пугался маленьких мышей в стоге сена, но слыша топот за калиткой всегда издавал громкий лай. Она отпугивала воров и различных хулиганов, ведь те не знали, насколько труслив обладатель такого громкого голоса. Могла испугать внешним видом как незнакомцев, так и гостей, но домочадцы ее любили, принимая за члена семьи. Особенно близким сердцу животное приходилось Яше, который, достигнув всего тринадцати, в отсутствии матери принимал за собаку с младшей сестрой на себя полную ответственность. Даже в те дни, когда за Идой не нужно было приглядывать, он занимался играми и воспитанием пса. Причиной тому служило ничто иное, как безграничная любовь ко всему живому. Он был тем мальчиком, кой и мухи не обидит, хотя представлял, будто однажды станет по-настоящему хладнокровным. Надо полагать, что слабохарактерность сказалась на его общении с ровесниками. Дети в те годы от чего-то были суровыми, озлобившимися друг к другу. От того, скорее всего, кривотолки, разлетавшиеся по маленькой деревне в миг, а школьники, так любившие греть уши, могли знать кто из их окружения неодобрителен в глазах взрослых. Б-кейн осуждалась как семья, дети которой больше напоминали беспризорников, нежели ухоженных ребят, а мать, всячески пытающуюся вытащить со дна их жизни, бранили хуже остальных в поселении. Втроем они, бесспорно, знали об этом, но Яша почти не жалел о отсутствии верных друзей, ибо ему было интереснее проводить время с собакой и сестрой. Вечно погруженный в себя, однокашники скорее считали его осанистым, но готовым в трудной ситуации попустить вожжи и заплакать. Людьми, которых так же считал хорошими друзьями, являлись косари, коих в разное время года мальчик встречал по пути с занятий или во время прогулки по полю с псом. С ними можно было поболтать, но нисколько не назначать личные встречи. Таким образом, он был несколько обособлен от большей части общества.
