– Мередит Эдисон! Пора вставать! Ты уже опаздываешь!
Грубый мужской голос вырвал меня из объятий сна и… привёл в полное изумление. Какая ещё Мередит? Маразм подкрался незаметно? Сколько себя помню, меня Элеонорой величали, ну потом уже, с годами, Элеонорой Витольдовной.
Я лежала в кровати, боясь пошелохнуться, и соображала, что же такого могло произойти, чтобы меня спутали с неизвестной мне Мередит. Подмена? Похищение? Исключено! Кому нужна престарелая преподавательница сопромата, шестидесяти семи лет от роду. Всех богатств у меня маленькая, но уютная двушка, с добротной, сейчас уже антикварной мебелью, да, пожалуй, мой красавец мейн-кун Байрон. Так, так, так. Соображайте же, Элеонора Витольдовна, что надо грубому мужлану, который разыскивает непонятную Мередит в вашей квартире.
– Мерид! – Голос раздался на этот раз над самым ухом, – поднимайся!
Меня грубо тряхнули за плечо и, вскрикнув, я открыла глаза. Надо мной стоял какой-то громила, заросший щетиной, внимательно вглядывающийся в моё лицо.
– Сестра, да всё ли с тобой в порядке? Выглядишь так, будто привидение узрела?
Я беззвучно разевала рот. Да так оно и было! Бросив взор в сторону, приметила совершенно неизвестную мне обстановку. Надо бы пока подыграть ему. Вдруг это какой-нибудь маньяк, вон их, сколько развелось. Только странно, для чего ему сдалась пожилая дама. Извращенец?
– Я-а-а-а, – вырвалось у меня из горла, – плохо мне.
– Вижу, родная, – неожиданно смягчился голос громилы, – побудь-ка сегодня дома. Я предупрежу Джона, что ты расхворалась.
– Ага-а-а, – протянула невнятно, – с-спасибо.
– Ладно, ладно, – похлопал он легонько меня по плечу, – я пошёл в мастерскую. Мне-то, поди, выходной никто не даст.
Мужчина вышел за дверь, оставив меня, наконец, одну.
Поднявшись с кровати, огляделась кругом. Какая-то маленькая квартирка в дощатом доме. Из моей комнаты была видна крохотная кухонька, а оттуда уже, судя по всему, выход на улицу. Квартира была чистая, но крайне бедно обставлена.
В той комнате, где я проснулась, стояли две кровати (моя закрывалась от остальной части спальни драной занавеской), кривобокий, сколоченный из неотёсанных досок, столик, накрытый немудрёной скатёркой. У другой стены ютился старый обшарпанный комод. На окне даже не было штор или занавесок. Лучи солнца играли с пылинками, витающими в воздухе.
