Лайла
Я уже привычно, почти без волнения, вышла на нашу маленькую сцену и пожелала гостям доброго вечера, заодно проверив микрофон. А потом зачем-то осмотрела зал и увидела Его. Тысяча одалисок! Зарекалась же это делать! Как теперь петь, если руки, голос да и всё тело дрожат, как в лихорадке?
Он сидел на своём обычном месте, на мягком стуле в углу, через три столика от сцены, и, как всегда, пожирал меня глазами. Впрочем, не всегда – последние три дня Он отсутствовал, оттого я и расслабилась так, что стала осматривать посетителей. Всё это время, что Он не приходил в клуб, я отчаянно гнала от себя чувство одиночества, пустоты, потери… Глупости! Сдался мне этот докучливый мальчишка!
Конечно, внешне Он на мальчика отнюдь не похож: высокий, статный и лицо такое серьёзное… но я-то знала, что Он всего на три года старше меня, а это весьма незначительная разница, и себя я воспринимала как сущую девчонку, несмотря на то, что мама считает меня чуть ли не старой девой… 23 – это, по её меркам, слишком много для незамужней девушки.
Гаяр сидел смирно, время от времени делая глоток напитка, что стоял перед ним на столе (правда, выглядело это довольно механистично, словно Он не живой человек, а робот), и не пытался приблизиться к сцене, чтобы заговорить со мной. Наверное, мой начальник Хасан запретил Ему, под угрозой исключения из членов клуба.
Я долго пила воду, откашливалась и брала несколько нот мимо микрофона, чтобы удостовериться, что не сфальшивлю. Голос дрожал и взбрыкивал. Меня волновало присутствие Гаяра – теперь сильнее, чем прежде. Увидев сегодня его в зале, я поняла, что он не отступился… и, наверное, уже не отступится. А я на это надеялась. Точнее, не я, а какая-то благоразумная часть меня, для которой важны самоуважение, благочестие, репутация… Признаю, мне было грустно… немножко, зато я успокоилась и могла выступать, используя всю силу своего голоса. Правда, Хасан сказал, что я звучу… слишком печально, а джентельмены этого не любят. Надо разбавлять минорные ноты мажорными и улыбаться почаще.
– Никто не видит мою улыбку, – напомнила я ему.
