ГЛАВА 1
[Светлана (Кити)]
Раздирающая мозг головная боль увеличивалась с каждым криком, всхлипом, плачем и непонятным свистящим звуком.
— Кити, вставай, иначе вновь получишь плетей, — услышала я словно сквозь вату девичий голос, в котором чувствовались истерические нотки.
Я не знаю, кто такая Кити, но обращались вроде бы ко мне, потому что за рукав дергали именно меня.
С трудом разлепила веки и поняла, что оказалась на съемках исторического фильма. В большом помещении, похожем на сарай, вповалку лежали люди: мужчины, женщины и дети всех возрастов и, судя по всему, разных сословий. Одежда на некоторых была пусть и грязная, но добротная, на других же висела лохмотьями, прикрывающими лишь стратегические места. Кроме того, стоял запах испражнений, давно немытых тел и еще чего-то кислого.
— Боже, что это?! — пискнула я. К горлу подступила тошнота.
— Кити, что с тобой? Очнись уже! И вставай, а то опять накажут, как вчера.
— А что случилось вчера?
— Ты чувствовала себя плохо и не смогла удержаться на ногах, вот по тебе и прошлись плетью два раза.
— Значит, поэтому болит спина? — спросила у склонившейся надо мной голубоглазой светловолосой девочки. Та, не отпуская мою руку, кивнула. — Как тебя зовут?
— Ты меня не помнишь? — удивленно вытаращилась девочка. При ее худобе глаза казались слишком большими. — Я — Лисандра, но ты меня звала Лиси.
— Я ничего не помню, — ответила ей и едва слышно озвучила мелькнувшую мысль: — Может, это развод, и действительно просто снимают фильм?
— Что такое «фильм»? — она внимательно посмотрела на меня.
— Потом объясню, — буркнула невнятно.
М-да, видимо, не развод. Выходит, я каким-то образом очутилась непонятно где. Страха и паники, как ни странно, не было, больше беспокоила сильная головная боль.
Встать, хоть и с помощью новой знакомой, удалось, но ноги совсем не держали. Тело норовило лечь и не двигаться.
Я огляделась. Окружающие люди тоже поднимались, а конвоир, кривоватый на один глаз бородатый мужик, постукивающий рукояткой кнута о голенища кожаных сапог, ехидно улыбался.
— Кто не встал, я не виноват. Не обижайтесь, предупреждал же: за непослушание забью до смерти, — он расхохотался. Нестерпимо захотелось дать ему промеж кривых зенок. Глядишь, и кривизна пропадет.
