Юля
Санкт-Петербург. 1999
Меня гонит не страх, а злость. Дикая, всеразрушающая злость на саму себя. Вытираю кулаком слёзы, а другой рукой цепляюсь за руль, как за спасательный круг.
– Вот и сходила замуж! Лучше бы кота завела. – Адреналин бурлит в крови, вызывая мстительную радость.
Гоню верный «мерс» по залитому дождём пустынному шоссе. Оставляю позади укрытый чёрными тучами Питер. Дворники едва справляются с водой на лобовом стекле, а боковой ветер так и норовит сдуть автомобиль с трассы. Быстрый взгляд в зеркало – дорога по-прежнему пуста.
Грохочущую из динамиков песню английской рок-группы обрывает на полуслове экстренный выпуск новостей:
– …штормовое предупреждение. МЧС сообщает, что над Петербургом усиливается…
– Да хоть потоп! – выключаю радио и касаюсь пальцами щеки. Половина лица опухла.
Утро не задалось. Смешно. Не знаю, как бы вела себя на моём месте другая женщина. Я не такая, как все! Какими только эпитетами меня не награждали: стерва, чокнутая блонда, кидала… Это из цензурных.
Что ж, я честно попыталась стать как все.
* * *
Юля
Свадьбы завтра не будет! Скидываю с себя мускулистую ногу Сергея и отодвигаюсь на край огромной дубовой кровати. За окном пасмурное небо. Монотонный плеск свинцовых волн Невы начинает мой день минорным аккордом. Хватит с меня пошлой предсвадебной суеты.
Просторная комната напоминает покои Зимнего дворца. Тут как раз недалеко. Золотые пальмы на синих обоях, рельефные головки хорошеньких девушек на белоснежной плитке старинного камина. О двадцатом веке напоминают лишь машины за окном, телевизор и ленивая крыльчатка вентилятора.
Окно приоткрыто. Что ж так душно-то? Во рту – Сахара. На тумбочке полупустая бутылка французского шампанского. Перебрала я вчера – это факт медицинский. Этот ещё! Жених… С похмелья лучшего рвотного средства не придумать!
Свечи в тяжёлых бронзовых подсвечниках оплыли и покрылись копотью. Мёртвые чёрные фитили и запах парафина – воплощение моей тоски. Вчера они горели адским пламенем, когда Сергей обвивался змеем вокруг меня. Покрывал моё тело поцелуями и нашёптывал подробности грядущей брачной ночи. Для меня девственность в двадцать четыре года – причина нарастающей неврастении, для Сергея – трофей.
