– Эй, Вишенка, открой глазки, – горячий шепот опалил все нервные окончания, – не нужно бояться! Не зажмуривайся, ты же не хочешь, чтобы кто-то заметил, чем мы сейчас занимаемся, – продолжал очаровывать Алекс, чуть наклонившись ко мне.
Большой Босс, очаровывая голосом, опустил руку на мое колено, скрытое тонкой тканью сарафана.
Чувствовала, насколько горячие его пальцы, даже сквозь нее.
Вздрогнула от обжигающего касания, затрепетала, ощущая как увлажняются половые губки. Как капельки влаги стекают вниз по промежности.
Почему я так реагирую на него? Хотя, не только на него, на них. У моего организма какой-то встроенный радар на этих мужчин. На всех моих шестерых боссов.
Просто ненормальная реакция, учитывая обстоятельства нашего знакомства.
Сейчас мы сидели в ресторане отеля, слушали доклад одного из участников конферении.
И с виду все выглядело благопристойно, если не считать того, что Алекс и Иван опустили руки на мои колени. Поглаживали их, скользя то вверх по бедрам, то вниз. С каждым движением постепенно задирая подол легкого белого сарафана в пол.
– Прекратите, что вы делаете! – зашипела возмущенно, сжав ноги, не позволяя настойчивым боссам проникнуть дальше.
– Ласкаем тебя, – едва слышно усмехнулся Алекс, – давай, Вишенка, раздвинь ножки, – шептал змеем искусителем, скользнув рукой по бедру к промежности.
Провел кончиками пальцев по лобку, чуть надавил, все же проникая в ложбинку между бедер. Задел, уже затвердевший и выступающих между половых губ, бугорок клитора.
Я едва сдержала стон, еще сильнее сжала бедра. Но моих боссов это не остановило. Теперь они с двух сторон сдавливали ноющую вершинку, действуя в едином слаженном ритме. Потирали, сжимали пальцами, и потягивали пульсирующую вершинку.
Заставляя меня трепетать от восхитительного запретного наслаждения. Вся пикантность ситуации заключалась в том, что эти развратные негодники ласкали меня в общественном месте. Прямо на конференции, в присутствии других людей.
И от этого я невольно текла и возбуждалась еще сильней.
– Раздвинь ножки, Лиза… – донеслось справа, и настойчивая мужская ладонь вклинилась между моих плотно сжатых бедер.