***
Стою и смотрю на своего мужа, который храпит на диване в обнимку с очередной девкой, а возле них, прямо на полу, стоят пустые бутылки из-под водки, валяются стаканы и огурцы с сосисками. Внутри поднимается омерзение к собственной жизни и ко всему, что меня окружает.
Но в уставшем мозгу пробегает мысль, что хотя бы не голые, уже легче.
Нет сил больше объяснять детям, почему мы так живём. Что у отца просто такой период в жизни. Хотя радует только то, что он им не родной.
На полу замечаю курточку Ариши. Урод, я же её только купила, чтобы дочке было в чём ходить в школу.
Иду на кухню, набираю в кувшин воды из-под крана и возвращаюсь в гостиную, встаю у изголовья дивана и выливаю воду на эти два тела.
– А-а-а, – вопит девка, падая с дивана, запутываясь в своих же ногах, а замечая меня, бледнеет и уже тише говорит: – Здравствуйте.
– Да не ори ты, – рычит Фёдор и садится, стирая воду с лица. Осматривается стеклянным взглядом и застывает глазами на мне. – Сука, – выплёвывает. – Явилась?
– Поднялся и убрал всё, – тычу в сторону пустых бутылок и огрызков.
– Ты что-то попутала, Верка? – рявкает Федя, пытаясь встать, но, вероятно, хмель не только из его девицы не вышел, и он снова падает на диван. – Сама убралась и быстро мужа кормить.
– У тебя полчаса, – отвечаю, игнорируя все его угрозы и маты. – Дети скоро придут.
– Твои дети, ты и убирай, – гаркает Федя, сползая с дивана на четвереньки, и в этот момент хлопает входная дверь.
Мы застываем оба. Я жду, что сейчас сюда войдут Тёма с Аришей, но ничего не слышно. Вывод напрашивается сам.
– Твоя подружка сбежала, – хмыкаю. – Время пошло.
– Да пошла ты, шлюха драная, – и начинается излюбленная, вот уже как два года, песня Фёдора.
– Шлюха от тебя только что удрала, – разворачиваюсь к мужу и бросаю на него злой взгляд. – А тебе советую следить за языком.
– А то что? – Фёдор поднимается с дивана пошатываясь. Да, всё же мы с ним в разных весовых категориях. – Что ты мне сделаешь? Тебе же по херу на меня, так почему мне должно быть какое-то дело до твоих детей.
– Быстро же ты забыл свои обещания, – горечь подступает к горлу, но я давно привыкла не показывать то, что чувствую на самом деле.
