1. Пролог
Кира
— Макар, — прошептала я, не до конца понимая, действительно ли муж сидит в кресле или мне только видится.
Потёрла лицо. Нет, никакой это не сон. От облегчения вздохнула, не веря, что ад последних часов кончился. Откинула плед и встала.
— Мне надо тебе кое-что рассказать.
— М-да?
Я присмотрелась к нему. В комнате горел только светильник, и зловещие тени падали от него на палас, на стены, на лицо мужа. И всё же даже в этом скупом свете я поняла, что он не такой. Колючий, напряжённый и абсолютно чужой.
Слова почти слетели с губ, но, когда Макар встал навстречу, я засомневалась. В руках у него был бумажный конверт, рядом на столике стояла полупустая бутылка коньяка и единственный пузатый бокал на низкой ножке.
— И что ты хочешь мне рассказать?
Он подошёл ближе. Всё, что я хотела сказать ему: про пожар, про Риту, про детство и жизнь до него, комом застряло в горле. Сперва я подумала, что он такой из-за моих звонков, но было что-то ещё.
Неожиданно он замахнулся. Лицо обожгло ударом. Вскрикнув, я схватилась за щёку.
— Сука! — рявкнул муж. — Дрянь!
Я прижимала руку к горящей щеке, во рту был вкус крови. В ужасе смотрела на Макара и ничего не понимала.
— Ты хочешь рассказать? Я тебе тоже хочу кое-что рассказать. Вернее, показать.
Он надорвал конверт и высыпал то, что было внутри, к моим ногам. Я опустила взгляд и обомлела.
Это были фотографии.
Присела и подняла одну. За ней другую.
— Это неправда, — просипела, не веря собственным глазам. — Макар… Это ненастоящие снимки.
— Это правда, блядь! Или ты не ходила сниматься?!
Он зло прищурился. Я подобрала ещё несколько фотографий. На них была я. Откровенная, в чёрном, почти прозрачном белье. На одной фотографии меня обнимал мускулистый мужчина в расстёгнутых джинсах. Моя рука на его шее, губы приоткрыты, словно в ожидании поцелуя. На другом — его ладони на моих ягодицах.
— Так ходила или нет? — ворвался в опрокинутое сознание холодный голос мужа.
Я вскинула голову. К прочему прибавилась догадка, оказавшаяся куда хлеще и больнее пощёчины. Но она помогла забыть и о слезах, и о страхе.
— Ты следил за мной?
