– Слав, выручай, – ко мне в кабинет без стука врывается мой старый друг.
Он обычно предупреждает о своем появлении и мы договариваемся в какое время сможем встретиться, ведь я порой провожу в операционной несколько часов подряд и приезжать ко мне без преупреждения крайне рискованно. Можно нарваться на длительное ожидание.
Сейчас я тоже собираюсь к пациентам, затем у меня консультация по телемедицине, а после консилиум и приедь Шурагин на пятнадцать минут позже, то не застал бы меня.
– Беда, друг. Без тебя не справимся, – ошарашивает своими словами. – Дело жизни и смерти.
– Что случилось? – реагирую моментально, ведь когда ты врач, то прекрасно понимаешь насколько важна каждая секунда. Порой малейшее промедление может стоить жизни для твоего пациента, а судя по выражению лица Шурагина и его словам, он не просто так ко мне на кофе зашел.
У него действительно случилась беда.
– Смотри, – кладет на стол папку. Присаживается в кресло напротив. – Нужно твое мнение, – кивает на бумаги, что торчат между листами картона.
– Давай посмотрим, что у нас здесь, – произношу беря в руки принесенное другом. Открываю папку, погружаюсь в чтение и настроение тут же летит вниз.
Сложный случай…
Баба дура. А отцу этого ребенка я бы причиндал скрутил в узелок, чтоб он им никогда больше не смог воспользоваться.
Идиот!
Как можно было при нынешнем уровне медицины не скорректировать генетическое заболевание? О котором просто невозможно было не знать!
Закипая от злости и негодования еще раз пробегаю глазами по справке из роддома, по переводному эпикризу, внимательно вчитываюсь в описание и анализы. Злюсь.
Чем сильнее углубляюсь в изучение вопроса, тем сильнее становится не по себе.
Потому что все очевидно…
– Да, все верно, – с каменным выражением лица кидаю папку на стол и подтверждаю написанное другими врачами.
Пусть друг не рассчитывает на легкий исход.
– У новорожденного редкое генетическое заболевание, – отрезаю сурово. – Конечно, результат по крови придет гораздо позже, ведь генетика так быстро не делается, но здесь все признаки на лицо.
– Твою мать, – смачно выругивается Шурагин. – Что делать-то? – поднимает на меня уставший до невозможности взгляд.
