Ей снились кошмары. Она знала, что спит, что все это уже было – и закончилось, но от этого было не легче.
Ей снился дуэт Людвига и Смерти, а слушателем был город. Незнакомый, но очень милый и уютный европейский городок с замком, узенькими улочками и ухоженными предместьями. По улочкам маршировали игрушечные солдатики, над замком реяли флаги, игрушечные пушки выпускали ядра-орешки, откалывая от пряничного замка кусочки глазури. А Людвиг со своей спутницей летали вокруг на золотом драконе и дирижировали невидимым оркестром.
Вагнер, это Вагнер, во сне подумала Ринка. Откуда в чужом мире Вагнер и его «Кольцо Нибелунгов»? И почему игрушечные человечки падают, падают, а музыка становится все тревожнее, и пряничный замок чернеет? Как странно! Почему Людвиг это не остановит? Ему же не нравится!
И вдруг он оглянулся. Уставился прямо на Ринку синими, полыхающими, словно газовая горелка, глазами. Заглянул в самую душу. И, подняв руки, остановил оркестр.
Музыка смолкла.
Несколько мгновений слышались выстрелы, крики, грохот.
А потом смолкли и они. Пряничный замок выцвел, истончился – и от него, кругами, словно от брошенного камня, стал расползаться туман. Неправильный, серый туман, и в этом тумане прыгали, извивались и клацали зубами призрачные твари, похожие то на пауков, то на змей, то на волков, то вовсе ни на что не похожие.
Замок, город, предместья и игрушечные солдатики с пушками рассыпались пылью, и все стало серым, мертвым и странным – и замок, и дома, и деревья. Искореженные. Не мертвые и не живые. Застывшие и изменчивые.
Людвиг криво усмехнулся, и его лицо превратилось в белоснежный череп, оскаленный, с мертвенно-синим огнем в глазницах.
И снова зазвучала музыка.
Вагнер. Тема проклятия из «Кольца Нибелунгов». Только сопровождение играл не оркестр, а фортепиано. И пел какой-то странно-скрипучий баритон.
Это так не подходило к сну с драконами и Смертью, что Ринка открыла глаза и села на постели.
Отчаянно болела голова, подташнивало, перед глазами плыло – и по-прежнему слышалась музыка. Вагнер и скрипучий голос.
– Магда, – тихонько позвала она, не понимая: проснулась уже или ей снова все снится?
