Алиса
Счастье можно купить. Уверена, неисправимые романтики, услышав это утверждение, закатили бы от разочарования глаза или схватились за сердце. А те, кто посмелее, плюнули бы в спину и выкрикнули вслед какое-нибудь ругательство.
Ступая по хрустящему, словно капуста, снегу, я глубоко вдыхаю морозный воздух и впервые за долгое время улыбаюсь своим мыслям.
В свете уличных фонарей кружатся снежинки. На фоне замерших, покрытых инеем, хрустальных деревьев, они кажутся живыми. Я останавливаюсь и поднимаю глаза к узкой полоске фонарного света, наблюдая за их танцем, а затем подставляю ладонь, затянутую шерстяной варежкой, и собираю крохотные крупинки, похожие на кокосовую стружку.
Мороз щиплет щеки и забирается под мою скудную одежду. Я плотнее запахиваю на шее объемный вязаный шарф и сворачиваю на широкую аллею заснеженного парка.
Малыш Хью звонко лает на проходящего мимо бродячего пса, и я вновь мысленно возвращаюсь к своему неожиданному открытию: счастье можно купить!
Потому что питомец – это и есть счастье! «А вы про что подумали?» – про себя успокаиваю тех самых неисправимых романтиков и слышу их вздох облегчения.
В моих руках три поводка. Да, мне приходится подрабатывать, гуляя с чужими собаками, но мне нравится эта работа, как никакая другая.
Самый маленький и подвижный – щенок мальтийской болонки Хью Грант. Белоснежный пушистый комок с черными глазками-бусинками в модном джинсовом пальто принадлежит Антонине Викторовне, врачу терапевтического отделения областной больницы.
Тойтерьер Вилли – взрослый, степенный песик в болоньевой зеленой курточке скрашивает одиночество своей пожилой хозяйки Нины Алексеевны – профессора университета на пенсии.
И наконец, французский бульдог Джесси – общительный, подвижный пес, – живет в молодой семье Оксаны и Леонида Дубровиных. У этих ребят ответственная работа и суточные дежурства, поэтому в их отсутствие Джесси остается на моем попечении.
Снег засыпает пустеющие тротуары парка, мягко вьюжит между одиноко стоящими лавочками и декоративными хвойными кустарниками. Прохожие приподнимают воротники выше, зябко кутаются в шарфы, торопясь попасть в уютную атмосферу семейного очага. Размышления об этом отдают тупой болью в сердце. С недавних пор у меня нет уютного дома… После смерти мамы назвать кирпичные холодные стены своего жилища домом у меня не поворачивается язык.
