Тревин, Корнуолл
Медный рудник «Уилл-Просперити»
1886 год
Гранитный зал содрогался, наполняясь шипением и скрежетом; гигантская машина под потолком могла превратить плоть человека в пасту, а кости – в порошок, стоило ей только выйти из-под контроля.
Три человека, стоявших у огромного механического насоса со скрещенными на груди руками, пристально смотрели на Саймона Аддисона-Шоу: взгляды – жесткие, губы же крепко стиснуты.
«Эти мерзавцы, видимо, воображают, будто выглядят устрашающими», – размышлял Саймон, едва сдерживая улыбку.
Много лет назад он слышал ритмический топот по пыльной траве идущих в атаку воинов-зулусов, которые так же ритмично ударяли в свои щиты… Как-то в сыром и грязном переулке Уайтчепела он дрался с дюжиной громил грабителей, подхватив с земли ржавую трубу: другого оружия у него не было.
Так что трое управляющих медным рудником казались Саймону не злее старых беззубых псов.
И все же людьми они казались опасными: им нельзя было перейти дорогу, не боясь последствий, – причем не только для себя, но и для сотен других людей. Саймону не очень-то хотелось изображать покорность, но от этого зависел успех его миссии. Ему нужно было играть роль. Марко назвал это «долгой игрой». Поспешные и быстрые действия почти ни к чему не привели бы. На то, чтобы хорошо выполнить свою работу, уходят дни, недели, иногда – месяцы. Нетерпение могло бы привести к провалу всей операции.
– Если хотите эту работу, Шарп, – заявил один из управляющих, – покажите, на что способны. Последние два дня насос давал сбои. Почините его.
– Да, сэр, – ответил Саймон, почтительно прикасаясь к козырьку своего кепи. Он сменил речь образованного человека на грубый выговор простолюдина и переоделся в небогатый, но чистый костюм рабочего.
Под оценивающими взглядами управляющих он старался смотреть в пол – как подобает человеку смиренному и униженному, хотя цена норфолкского поместья Саймона раз в десять превосходила стоимость всей деревушки Тревин: у Аддисонов-Шоу не было титула, но их род и владения восходили к временам Реставрации и он с самого рождения сознавал, что родился джентльменом.
