Дождевые капли мелко дрожали на стекле: то гравий, то глина, то насыпь, то воронка… Не дорога, а сплошной аттракцион. Но Ариане даже нравилось. Списанный военный микроавтобус, упрямо жужжа, легко выныривал из глубоких луж, не сбавляя ход, торил чавкающую грязь. А она, предугадывая следующий манёвр, ловила равновесие и слушала мерное бормотание дядьки Дамира. Как же здорово было слышать этот голос! Различать знакомые присказки, рассеяно улыбаться нехитрым шуткам. Ариана точно знала, как именно тот покрутит в руках пачку, прежде чем закурить, как пальцы выбьют по сиденью размеренную дробь. Дежавю… Словно ей пятнадцать лет, и родители наконец-то разрешили провести лето на ферме у школьного приятеля. Тогда её тоже встретили сразу у вокзала, приютили, обогрели… Самое счастливое лето… Одно из самых счастливых в кругу этого семейства… Дежавю… Только вот Ариана уже в два раза старше, шустрый мальчишка, товарищ её детских игр, словил снайперскую пулю в первых рядах пехоты, а вокруг вместо засеянных полей послевоенная разруха…
— Молодец, дочка, приехала… Заждались. Ведь чуть не прозевал тебя на вокзале-то… Мы думали: в форме, при погонах… а ты вон как, — кивнул он на её бурый плащ, практически слившийся с чехлами сидений.
Ариана досадливо улыбнулась. Похоже, старому вояке и впрямь хотелось бы провезти её по селу в парадном кителе. Но о специфике службы напоминали только армейские штаны, тщательно заправленные в широкие голенища сапогов.
Лес, озеро, снова лес… И первые дома на горизонте. Просёлочная дорога, лай собак, любопытные лица, заглядывающие в окна машины. Всё почти так… Разве что свежие срубы белёсыми пятнами режут глаз. Прошёл год, люди успели отстроиться, вновь завести скотину, посадить огороды… В городах раны на показ: разбитый асфальт, руины кварталов, пустые глазницы брошенных зданий. А здесь неубиваемый пырей и иван-чай зарастили котлованы, прикрыли пожарища. Земля стерпит — стерпит и человек.
Ветряк возле фермы неутомимо черпал небо разноцветными лопастями. Краска кое-где выцвела и облупилась, но он уцелел. От здания правительства в столице осталось одно название, а этот негодник стоит! И радуется, и радует… У Арианы возникло дурацкое желание расцеловать ржавую махину, но у ворот их уже встречали.
