Некровавых сказок не бывает. Всякая сказка исходит из глубин крови и страха. Это роднит все сказки.
Франц Кафка
Сад умирал. Солнце и дождь больше не приносили ему пользу. Солнце жгло, иссушало листья. Ветер трепал макушки цветов, разрывая лепестки в лохмотья. Дождь заливал корни, превращая почву в хлюпающее месиво. Жирная, влажная земля сочилась червями, они точили стебли, обгрызали побеги. На листьях, как сыпь, выступали черные пятна плесени. Зудящие мошки кружились над вянущими розовыми кустами.
Время завтрака на террасе. И перед доном Гильяно обычная чашка кофе. Дон Гильяно сделал глоток. Роскошь запаха и неожиданно скорбный вкус – пряная прель. Раньше это был вкус океана. Глоток кофе говорил – ты дома. Но сейчас это было предупреждение – все истлевает, гниет под дождями. Солнце не справляется с разрушениями, которые наносит камням ночь, влага подтачивает их силы, плесень плетет сети.
Дон Гильяно один, в окружении пустых, не покрытых скатертями, столов. Резьба на столешницах – кружение ножа по живой плоти. Древесина вспорота, выпотрошена. Человеческая фигура вписана в вечный круг, по краю стрелы шумерского письма, нахохлившиеся птицы Египта, монументальная латынь и лабиринты иврита. Мрамор парапета скользкий от влаги, изъеденный временем, словно молью, на ощупь как человеческая кожа – с сетью прожилок, вен.
Предсказание всегда становится реальностью. Ведь оно принимает форму. Если слова кто-то прочел, высказал вслух, если кто-то их услышал, то слово стало плотью, а значит, исполнится.
Дон Ашер Гильяно поставил фарфоровую чашку на парапет. С неба в чашку упала тяжелая капля. Остатки кофе разошлись маслянистыми кругами. «Дом Гильяно будет разрушен», – это не пустые слова, это пророчество, которому суждено сбыться. Перстень с сапфиром поддался с трудом, он сползал с безымянного пальца, оставляя за собой спираль снятой кожи, его приходилось вращать, очерчивать круги, как и всегда в Доме Гильяно. Перстень лег на парапет рядом с чашкой.
От тишины опустевшего Дома закладывало уши. Не слышно ни топота ног, ни скрипа половиц, нет привычного сквозняка, который сопровождает скользящую походку Служителей. Комнаты пусты, как глазницы статуй, драгоценные камни давно вынуты мародерами, кто первый нашел, того и богатство. Дон Гильяно последний в разоренной сокровищнице.
