Вы знаете, что значит любить? Любить до безумия, до беспамятства? Вы знаете любовь, сводящую с ума? Когда на руках остаются шрамы и порезы, когда каждый миг омрачен этим чувством, но только потому, что очень трудно заставить себя не любить. Если вы не знаете этого, то вы ничего не знаете о любви.
Это чувство, комок неведомой энергии, может проглотить целиком, и, как следует пережевав, выплюнуть. Вот только тогда можно понять, что же это есть на самом деле. Но будет поздно.
И не говорите мне о том, что не любили. Многие сразу забывают об этом, бросаясь в новый водоворот чувств и сомнений, который, несмотря ни на что через некоторое время, поступит совершенно так же. И винить в этом будет некого, кроме самого себя.
Несколько страниц отделяли меня от судьбы девушки. Девушки, которую я, как мне казалось, знал от начала и до конца, от ступней ног и до кончиков волос. Все, что было у меня в жизни прекрасного и светлого – это она, одна единственная, кто показал мне весь мир таким, каким он был на самом деле. Я боялся открыть эту книжечку, маленькую синюю книжечку, в которой записана судьба.
Мои руки держали фолиант, на котором было начертано «Дневник Дианы». Она – прекрасная, умная, сильная женщина, но однажды все пошло иначе, и жизнь разлучила нас. Она выбрала один путь, я – другой. Мне было больно, очень больно знать и осознавать, что человек, которого ты любил и уважал всей душой, больше не с тобой, а где-то далеко-далеко, там, где жизнь идет по иным временным законам.
Дневник – это все, что у меня осталось от наших с ней отношений. Диана тогда сказала: «Прочитай, когда будет время… там мой мир, моя душа… Ты должен знать меня настоящую…» Когда она была со мной времени не оставалось, ведь познавать ее самому было гораздо интересней и осмысленней. Мой духовный мир обогащался новыми открытиями, новыми знаниями, ибо она делала все, абсолютно все возможным. Наверное, это были самые счастливые дни.
Я сидел в полной темноте, не зная, открывать или нет дневник; мне почему-то казалось, что это все равно, что полоснуть острым лезвием по венам – кровь идет, покидая плоть, и жизнь остывает, так и сейчас: если я открою дневник, не будет ли это тем самым потоком крови, после которого все мои идеалы растворятся без следа. Я боялся. Трусость – не мужское качество, но разве крушение идеала не может не вызвать страха?! Слезы выступили на глазах, хотя мне стыдно признаться в этом самому себе. И я решился.