Что этот Арден – не нашего полета птичка, стало ясно сразу.
Он появился во вторник, весь такой нарядный, в брюках со стрелками и полосатой рубашке. На дворе давно стоял ноябрь, занятия третьего года больше месяца как начались, мы прошли герундий и имперфект, – а этот явился, будто бы так и надо.
Просто зашел, представился и сел.
«Красавчик», – нарочито громко прошептала мне Ливи.
Пришелец повел ухом, обернулся, безошибочно нашел нас взглядом и улыбнулся эдак… многообещающе.
Ну, что сказать – и правда ничего. Высокий, складный, загорелый. Темные с рыжиной волосы собраны в ухоженную косу с вплетенными цветными нитками, а линия ото лба до кончика носа такая прямая, что хоть сейчас в палату мер и весов.
Молодой – чуть постарше ребят из высшей школы. Наверное, из студентов выгнали, а служить не хочется, вот и устроился на вечерку.
Арден разглядывал нас с Ливи, класс разглядывал Ардена. Не знаю, о чем думал он, а я примеряла на него зверей согласно общей классификации.
На грызуна совсем не похож. На птицу – тоже не слишком, эти обычно и в человеческой форме легкие, субтильные, а Арден не сказать чтобы шкаф, но плечи у него убедительные. Может, олень? Да, пожалуй, олень бы ему подошел.
В общем, Арден мне не понравился.
Зато преподавательница пришла от него в восторг.
Не знаю, кто его учил раньше, но задачки по спряжению он щелкал как орешки, даже не задумываясь. Пока я пыхтела с таблицами, выискивая нужный тип, он уже выписывал все формы столбиком и следил за другими слушателями со скучающим видом. На творческих заданиях, пока лучшие из лучших, скрипя, справлялись со штуками типа «чтобы плохое ушло и пришло туда», Арден выдавал какую-то заумную ерунду вроде «чтобы корень горя был вырван окончательно и безболезненно, а все его тело обратилось в молчаливый прах, кроме одного семени, и это семя нашло сердце своего создателя и там проросло» – все это в восьми лаконичных знаках, вычерченных с каллиграфической точностью.
