***
Он слонялся по замку, словно неприкаянный. Хотел напиться в погребе и понял, спустившись вниз, что не сможет взять в рот ни капли. Стоял на стене, моля ветер о том, чтобы заглушил тревогу в сердце. Нельзя было поддаваться воспоминаниям и оставлять Майю одну. А он, дурак, представил на ее месте Сиру. Сира ушла. И Майя ушла вслед за ней. В то место, куда безродному Мастеру без приличного панциря соваться не стоило. Только теперь Эль–Сириан был твердо уверен: совсем не девушка послужила причиной разрыва, а его глупое упрямство.
Он сам себя не узнавал: шутил над ней с серьезным лицом, выводил из себя раз за разом, все сильнее попадая в плен красивых темных глаз и ярких волос. Пленительной улыбки, которая, благодаря его каверзам и язвительности, на устах Майи стала мелькать так редко, что впору было продавать за золото или все сокровища королевства. Он глупел и глупил рядом с ней. Она превращала сурового Мастера Ключа в безнадежного капризного ребенка, требующего к себе повышенного внимания.
Тяжело вздохнув, Эль–Сириан поплелся к Андеиде на кухню. Молодой человек хотел справиться о самочувствии кухарки, поскольку после перемещения Майи та неважно выглядела. Дверь в башню болезненно заскрипела от удара мастерской ладони. А ведь сейчас в ней можно было держать руку Майи…
Андеида рассматривала что–то на бумаге, лежащей на столе. Она не обратила на появление Мастера никакого влияния – то ли обиделась, то ли всерьез увлеклась содержанием лежащего на столе клочка. Пристроившись позади кухарки, Эль–Сириан удивленно распахнул глаза: пусть оказавшийся у воспитательницы рисунок с большой натяжкой можно было назвать портретом, себя на нем Мастер все–таки узнал. И понял, о чем хотела все это время донести Майя. Ее волшебные крылатые люди, ангелы, должно быть, являлись там, в ее мире, героями сказок. Андеида наконец–то повернула голову в его сторону:
– Неужели и теперь не поверишь, что она полюбила тебя, а не Занна? Смотри, как красиво нарисовала.
– Как недоросль лапкой, – усмехнулся Эль–Сириан, пряча смущение глубоко в душе. Он не мог поверить в то, что только что сказала Андеида.
