Оставался один телефонный звонок. В этот раз он дозвонился с первой попытки.
– Кира? Привет. Удобно?
– Привет… – на том конце провода затаилось настороженное любопытство.
– Ты уже вернулась из Питера? В городе?
– А что ты хотел?
– Удели мне 20—30 минут поговорить. На нейтральной территории. Или просто погуляем по району.
– Я вернулась из Питера, но теперь – в Ростове.
– Слушай, я буду там буквально завтра. Словимся?
– Знаешь, наверное, нет. Лучше говори сейчас. Потом у меня не будет возможности разговаривать.
– Это не совсем телефонный разговор.
– А ты попробуй.
– Ладно, почему бы и нет… – он на какое-то время завис, собираясь с мыслями.
– Всё так сложно? Мне становится интересно! – подбодрил его голос с той стороны.
– Гм… Не просто говорить такое по телефону. Впрочем, на расстоянии вытянутой руки ещё сложнее. Ладно, погнали.
– Давай – давай!
– Мммм… постараюсь кратко… знаешь, если отмотать лет на 10 назад… то, что было между нами – это было а-ху-е-нно. Именно это слово. Я иногда вспоминаю. Вот этот вермут и шоколад. И «стойкая помада – стойкая помада». И как мы стояли на остановке, мёрзли и не могли отцепиться друг от друга.
– Ну, идиоты, же. Молодые.
– А помнишь – в октябре выпал первый снег, а сверху прямо на него – листья. И я провожал тебя на пары, а сам – на работу в мокрых кроссовках. Спасибо тебе за это.
– За мокрые кроссовки?
– Ты же понимаешь, о чём я.
– У тебя что-то случилось?
– Да подожди, не перебивай. Я просто говорю «спасибо» за то, что между нами было. За то, как это было. И это только пункт первый.
– Ладно… давай ко второму.
– Ок, пункт два. Когда мы с тобой снова встретились, у меня были другие отношения. Поскольку через эту геометрию Лобачевского мы уже проходили, и выглядело бы это всё ещё сомнительнее, чем в прошлый раз, я решил не говорить тебе об этом.
