Динни насыпала в вазочку несколько горстей карамели, включила настольную лампу, уселась за письменный стол, придвинула к себе толстую тетрадь и ручку, и сосредоточенно замерла в ожидании музы. Муза должна была прилететь, взмахнуть широкими крыльями фантазии и унести ее в потоке захватывающего сюжета.
Динни немного подождала. Не услышав шелеста крыльев, она взяла ручку, наморщила лоб и вздохнула.
И кто вечно тянет ее за язык?
Если бы Динни Джордан не обмолвилась своему дорогому троюродному братцу о том, что в ящиках ее письменного стола завалялось несколько рассказов… Ну, тут было еще много всяких «если». Если бы он не обладал кое-какими знакомствами в издательском мире, если бы он не был энтузиастом, если бы он не знал, что сестренке нужны деньги, то он никогда не ухватился бы за эту фразу. Услышав про рассказы, Марк заявил:
- Динни, крошка, если ты напишешь гениальный роман… точнее, когда ты напишешь гениальный роман, мы его напечатаем. Да ну же, я всегда знал, что ты творческая натура. Действуй безотлагательно!
Динни напряженно думала. Нет, даже бледной тени идеи не приходило в ее бедную растрепанную голову.
Она откинулась на спинку стула и чуть не упала. Что ж, придется зайти с другой стороны…
Интересно, о чем тут можно столько размышлять? Вот, например, как справляются с задачей другие писатели? Из автобиографических повестей, из различных интервью с ними Динни разделила их на две категории.
К первым, без сомнения, относились писатели, которые, берясь за перо в порыве вдохновения, не слишком истязали себя рутинной работой. А ко вторым можно было причислить тех, кто заявлял, что работает, не покладая рук. Они даже называли ежедневные нормы, выполнения которых сурово требовали сами от себя ежедневно, без уик-эндов и праздников.
Если вдохновение не хочет с ней дружить, решила Динни, то она попробует обойтись своими собственными силами. И для начала нужно определиться с жанром, а дальше все должно пойти легче и проще.
Динни всегда знала, что вряд ли способна создать детектив. При этом она частенько возмущалась, когда при ней их называли литературой второго сорта.
