Гилберт для дальнейшего разговора предложил перебраться в крохотную гостиную, каким-то чудом уцелевшую после перепланировки дома. Наверное, правильнее было бы отправиться к Габби и ее матери в гости, но нейну Амалию, пусть и крепко спящую, побоялись оставлять одну, а сам Гилберт наотрез отказался исполнять роль сиделки, всерьез заинтересовавшись разговором.
Гостиная производила куда менее удручающее впечатление, чем разоренная библиотека. Она была выдержала в теплых бежевых тонах. Правда, из-за маленького размера комнатки здесь удалось разместить лишь небольшой диванчик для гостей, пару кресел да столик, видимо, некогда выполнявший роль барного. Но от этого гостиная не стала менее уютной.
Гилберт перехватил мой изумленный взгляд, брошенный на последний предмет интерьера, который почему-то оказался уставлен пустыми бутылками, и извиняющимся тоном произнес:
– Простите, что не могу предложить вам бокал вина. Я не держу в доме алкоголь. Моя бабушка с возрастом стала слишком слаба к спиртному. Я бы давно выкинул весь этот хлам, но вид бутылок успокаивает ее. Порой она подходит, пытается что-нибудь налить себе – и, не получив желаемого, благополучно успокаивается, бурча, что надо бы обновить запасы. Я боюсь, что если уберу все – то получу очередной припадок. Бабушка очень болезненно относится к малейшим изменениям в привычной обстановке.
– Да, я уже поняла, – сочувственно сказала я, вспомнив рассказ про вывеску, которую несчастный Гилберт никак не осмеливался снять. Помолчала немного, затем все-таки задала новый вопрос, воспользовавшись тем, что мы остались наедине – Габби убежала за матерью: – Простите мне мое любопытство. Наверное, оно немного неуместно. Но почему вас воспитывала бабушка?
Гилберт ощутимо напрягся, помрачнев, и я торопливо добавила, испугавшись, что он обиделся на меня:
– Если не желаете, то не отвечайте. Просто я тоже по сути выросла без родителей. Меня в раннем возрасте отдали на воспитание в пансион.
– Правда? – удивился Гилберт. – Странно, что нейна Элиза не забрала вас. Насколько я понял, вы были ее единственным потомком. Ну, если не считать дочери.
