Господи, как же достали эти семейные посиделки! Тетя Лючия выглядит чудовищно. Нарядилась, будто гуляет последний раз в жизни. Да еще ее этот макияж…
Отец любит устраивать пиры. Нам опять наготовили столько, сколько и пятьдесят человек не осилит. Впрочем, виновница торжества – тетя Лючия – заберет остатки с собой в одноразовых пластиковых контейнерах.
– Эй, Серджио, – щелкает пальцами отец. – Круз совсем скоро подъедет, предупреди на стойке.
Доносится через гул голосов оживленно беседующих родственничков.
Круз, боже мой! ОН! Сколько мы не сталкивались нос к носу? Месяца два? Горячая волна разливается по телу под ставшим вдруг жутко тесным платьем. Головокружение. Массивные серьги и браслеты будто тяжелеют. Я вот-вот сплющусь. Превращусь в сырую основу для пиццы, шлепнусь на пол и намертво приклеюсь к деревянному паркету.
Поднимаюсь с дивана. На слабых ногах иду к выходу из зала.
– Ты куда? – хмыкает здоровяк-Винс, преградив дорогу.
– Не твое дело, пропусти. – Пытаюсь обогнуть охранника.
– Лира, ты знаешь правила, – как-то сочувственно произносит полушепотом.
– Ладно, я только в туалет и обратно, можно? Не надо меня караулить, пожалуйста. Просто выйти следом и постой у вип-зала. Я быстро.
Уборные. Расписная керамическая плитка с изображением сочных лимонов и апельсинов, вензеля из темно-зеленых листьев и веток. Медные раковины и смесители, выполненные под старину. Зеркала.
Частый-частый пульсирующий стук внизу живота. До физической боли от, казалось бы, несильных сокращений мышц там, глубоко внутри. Там, где каждый раз становится влажно при одной мысли о нем. Очередное подлое предательство тела. Благоразумие, за которое я так цепляюсь в любых жизненных ситуациях, опять отправлено в нокаут!
Божечки! Знала бы, что он приедет, надела бы другое платье…
– Вот дура, – почти беззвучно шевелю губами. – Какое еще другое? То, черное без рукавов? Или шелковое пудрового оттенка? Так, стоп! – глубокий вдох. – Я выгляжу отлично. Но какая, блин, разница?! Он все равно не оценит…
Увесистый дизайнерский клатч, вышитый вручную стеклярусом и пайетками. Нащупываю матовую помаду цвета спелой черешни. Черт, а вдруг при выходе из туалета напорюсь на него?