ГЛАВА 1. Женщина, которой не было
Может, не стоило так кипятиться? Но что за наглость вваливаться в самый загруженный промежуток рабочего дня? Без головных уборов, халатов, с неизвестно когда вымытыми руками? Шнырять между плитами, разделочными столами, пароконвектоматами? А потом ещё и требовать немедленного приготовления на пробу сложнейших блюд? Плевать, что он новый хозяин «Евразии»! Зато она – старая хозяйка местной кухни! Этому идиоту ещё повезло, что в него запустили вафельным полотенцем, а не половником!
–Уволена!!!
Ха! Да он – самая настоящая истеричка.
Надо было видеть, как администратор ресторана Света-конфета (получившая вкусное прозвище за непомерную любовь к сладкому) побледнела, узрев, что шеф-повар Вероника Николаевна ничуть не расстроена внезапной отставкой и вместо того, чтобы извиниться, демонстративно снимает фартук. Да чего уж там… Струхнули все. Но, прежде чем бросились уговаривать успокоиться, передумать, остаться, Ника чётко и холодно раздала последние указания и вышла в главный зал. Здесь её внезапное появление породило не меньший ажиотаж. Постоянные посетители хорошо знали популярного шефа, но никогда не видели, чтобы она покидала кухню в час пик. В конце рабочего дня Вероника могла пропустить рюмку-другую обожаемого сливочного ликёра с почитателями своего таланта, но никак не в середине. Прежний хозяин заведения закрывал глаза на подобные вольности, прекрасно осознавая, от кого зависит высокая выручка ресторана. Ника была не просто шефом, она радела за благополучие «Евразии» и сердцем, и душой. Вела популярный блог в соцсетях, занималась рекламой, следила за положительным имиджем заведения, причём делала это с искренним желанием и огоньком. Впрочем, чем ей ещё заниматься? Одинокой тридцатипятилетней женщине? Ни ребёнка, ни котёнка. Даже любовника нет…
Снаружи шёл противный, мелкий дождь. Начало ноября. Самый мрачный месяц в году. Самый памятный. Ника брела пешком по мосту, ёжась от попадающих за шиворот ледяных капель. Мимо в обе стороны непрерывным потоком мчались автомобили, обдавая одинокого пешехода колючим бисером водяной пыли. Густая, как чернила, река поблёскивала в свете городских огней.
