Диана
– Костя, ты дома? – накинув на пижаму халат, спускаюсь на первый этаж.
Мне показалось, что внизу был какой-то шум. Брат должен был скоро вернуться, но задерживался, и я убрала приготовленную еду в холодильник. Не очень удобно поставила, плохо помещалось всё, может, он вытащил одно, а другое свалилось.
Вхожу на кухню и оцениваю картину.
Нет, возле холодильника нет ни разбросанной еды, ни разбитой посуды. А Костя действительно дома. Он сидит за обеденным столом, но вместо еды перед ним только бутылка с коньяком и стакан. И в бутылке нет уже доброй половины.
– Привет, Ди, – говорит, не глядя. Голос хриплый, надсадный какой-то, будто сорванный или простуженный.
– У тебя всё нормально? – отодвигаю стул и присаживаюсь напротив.
Вижу, как на лице брата, покрытом несколько дневной щетиной, натягиваются желваки.
– Что за мода с вопросами приставать, а, Ди? – вскидывает на меня глаза. Взгляд злой. – Ты шла бы к себе… Когда там тебе снова в общагу надо?
– Вообще-то, аж в сентябре, – складываю руки на груди. Не особенно-то приятно, когда с тобой в таком тоне разговаривают. – Семестр учебный уже закончился. В августе практика.
Мне остался последний курс медицинского училища, в которое я поступила после одиннадцатого класса. Два последних года я живу в основном в общежитии, не считая пары летних месяцев и коротких визитов домой.
И за эти два года Костя заметно изменился. Он выглядит каким-то озабоченным, задумчивым, часто подавленным. Таким он не был даже после смерти родителей.
Шесть лет назад наши мама и папа отправились с друзьями на теплоходе отмечать их годовщину свадьбы. Тридцать лет как они были вместе. Начинался шторм, но капитан долго игнорировал его, нарушая все правила безопасности. Оплата была почасовая, и ему хотелось заработать.
Сам капитан тоже не спасся.
Косте тогда было уже двадцать пять, а мне всего четырнадцать, и мне светил детдом, потому что ни бабушек, ни дедушек, способных забрать меня, у нас не было. Только мамина двоюродная сестра, но у неё инвалидность, опеку ей бы не дали.
Но Костя не позволил забрать меня в детский дом, и добился, чтобы опеку отдали ему. Так мы и оставались вместе последние пять лет.
