– Красивая… – тянет с придыханием подруга, подложив кулачки под подбородок.
Смотрит на меня восхищенно.
Я придирчиво себя разглядываю, крутясь перед высоким зеркалом во весь рост.
– Уверена? – приподнимаю уголок губ.
– Да, Леся, оно изумительно на тебе смотрится.
Она закатывает глаза и, подцепив воздушный фатин, пропускает его между пальцев.
Поворачиваю ценник.
Черт! Пятьдесят тысяч рублей! Черт!
Почему я сразу не посмотрела цену, перед тем как мерить?
Нет – это для мамы неподъемные деньги. А кредит я ей не позволю брать! Нам и без того долгов хватает.
Вся эта свадьба вообще для меня не имеет никакого значения. И если бы родители Эдика не настаивали на ней, мне бы хватило и обычной росписи.
– Нет, Мариш. Оно слишком дорогое, – выдергиваю материал из пальцев подружки и отдергиваю занавеску, делая шаг в зал.
– Девушка! – говорю громко, чтобы привлечь внимание продавца.
И тут в меня со всего маху врезается нечто, я даже не сразу поняла, что это человек, – по ощущениям это была каменная гора.
– Ай! – неуклюже пячусь назад…
Делаю шаг..
Второй… и путаюсь в длинном подоле платья. Оступаюсь! Руки летят вверх и я, уже падая, слышу ужасный треск рвущейся материи.
– Черт! – вскрикиваю, ударяясь о плиточный пол со всего маха задом.
– Дура! – раздается сразу же над моей головой. – Я из-за тебя айфон разбил! Ты хоть понимаешь сколько он стоит?
Цепляюсь взглядом за черный прямоугольник, который лежит неподалеку от меня и вижу как на экране мелкой паутинкой расползлись трещины.
Я поднимаю голову вверх, едва дышу.
Боже мой! Что теперь будет?
– Боже! Леся! Как ты? – я не успеваю зацепится взглядом за лицо парня, так как его отталкивает Маринка. – Не сильно ушиблась? – она тянет меня за руку вверх, помогает подняться. – О, Боже!
Она смотрит куда-то мне в ноги и я вспоминаю, что при падении слышала треск.
Не может быть! Опускаю взгляд. И меня начинает трясти.
Подол платья безнадежно испорчен. Ткань разъехалась неровной полосой. Оголяя под собой мои, обтянутые джинсами, ноги.
– Леся! – Маринка накрывает рот рукой.
– Ты не туда пялишься. Мартышка! – слышу нарочито надменный голос. – Вот сюда смотри, – парень сует мне под нос телефон. – Вот здесь, мартышка, сто, мать ее, штук! Сто штук!
