В бессильной злобе по комнате металась русоволосая девушка. Время от времени она издавала глухие, похожие на сдавленное мычание звуки, ее длинная коса была наполовину расплетена. В углу, напротив кожаного кресла, светился экран телевизора. Он был включен на полную громкость. Внезапно девушка остановилась как вкопанная и замерла посреди комнаты. Послышалась знакомая мелодия музыкальной заставки. Стремглав девушка кинулась к креслу и со всего маху рухнула в него. Кресло скрипнуло тихонько и жалобно. Всем корпусом девушка подалась вперед, ее взгляд был прикован к экрану, на котором появилось лицо ведущей. Ее девушка знала лично, но знакомство это произошло при столь странных обстоятельствах, что вспоминать о них обладательнице русой косы не хотелось. Она знала, что ведущую программы «Уроки рока» зовут Люся Черепахина, хотя все гости программы называют ее Черепашкой. Даже в титрах всегда пишут: «Ведущая – виджей Черепашка». В жизни Люся была совсем не такой, какой казалась с экрана телевизора. В жизни она вела себя как обычная девчонка, а вот в кадре выглядела неприступной и даже высокомерной. Во всяком случае, девушке с длинной косой казалось именно так.
– Не была бы ты, Машенька, в свое время такой дурой, сидела бы сейчас не тут, а в студии! И нечего теперь слезы лить! Сама во всем виновата! – охрипшим голосом произнесла девушка, кусая сухие, потрескавшиеся губы.
Она сказала это самой себе: была у нее такая манера – вслух давать себе наставления. При этом она всегда обращалась к себе по имени. Девушку звали Машей.
Камера поползла вправо, и Маша увидела героя сегодняшней программы, с которым она тоже была прекрасно знакома. И даже больше, чем просто знакома… Впрочем, сейчас ей казалось, что все это происходило так давно, что вроде бы даже и вовсе не происходило. Хотя на самом деле с тех пор, как она рассталась с этим парнем, прошло чуть больше месяца.
Женя держался перед камерой просто и уверенно. И даже если и ощущалось легкое волнение, то оно только вносило в передачу ту необходимую долю непосредственности, без которой любое зрелище кажется заранее отрепетированным.
