Пролог
Рублево-Успенское шоссе. Подмосковье май 2002 год
Как впрочем и всегда Гога Мордэхаевич Карцер, сидел у камина и маленькими глотками потягивал из инкрустированного красивым узором, серебряного бокала <>,один из довольно старейших и, известнейших французских коньячных изделий. Он сидел в глубоком антикварном кресле, ноги его были накрыты пледом, и ему было очень приятно. Умиротворение и тишина были первейшим условием его посиделок у камина, только слегка потрескивали поленья в камине, да отблески его огня то и дело освещали стены большой комнаты, на которых висели старинные картины.
– Моничка, я тебя очень жду братец мой! Ты долго еще будешь углы обтирать? Неужели в анфиладе моих комнат можно таки заблудиться? -Гога посмотрел в сторону коридора и приподнял бровь, когда в комнату наконец вошел так, как будто вкатился колобком его брат Моня, в вышедшем из моды малиновом пиджаке.
Моня был как всегда довольно маленького роста, полненький и совершенно лысый. Со стороны можно было принять его за персонажа из мультфильма про колобка. Может его и считали колобком, но за безобидной еврейской внешностью скрывался хитрый и расчетливый, даже где-то дерзкий, жестокий и в тоже время трусливый человек.
За последние несколько лет когда в последний раз Моня посетил Петербург, он так и не изменился. Создавалось впечатление что время обходит Моню стороной, или вообще о нем забыло, вычеркнув его из своего послужного, клиентского списка будущих стариков-смертников. Моня являлся в своем небольшом, узком кругу перекупщиком, авантюристом, контрабандистом и коллекционером старины. Да и вообще всего ценного, как впрочем и его брат Гога.
– Я скромненько извиняюсь, но зачем ты Гога меня срочно позвал к себе? Ты отвлек меня от моей любимой трапезы! -недовольным тоном спросил у своего брата Моня.
– Успеешь еще потрапезничать. Но вот срочные и важные до головной боли дела, не могут вовсе ждать! Ты же знаешь как я неравнодушен к большим деньгам!? -надменным тоном Гога изрек своему брату новость, отпивая небольшой глоток из бокала, и ставя его на инкрустированный журнальный столик из красного дерева.
