– Вот! Вот! Не веришь мне?! На, посмотри!– я швыряла в лицо мужу яркие бумажные прямоугольники.– Здесь ты и твоя сука!
Пачка фотографий ударилась о широкую грудь супруга. С тихим шелестом разлетелась веером на пол.
Уже не пытаясь сдержать рыданий, я растирала слезы по щекам.
Он мне изменил.
С какой-то непонятной блеклой бабой.
Как?
Как это вообще могло произойти?
Почему, мать твою, это произошло со мной?
– Саша, возьми себя в руки,– спокойно произнес Семен. Переступил через фото и хотел взять меня за руку.
– Не трогай меня, сволочь!– отдергивая руки, я отпрыгнула взбешенной кошкой.– Трогай эту свою шалаву, ясно тебе? А я ухожу!
Развернувшись, я бросилась вверх по лестнице. Хотелось исчезнуть отсюда. Исчезнуть из-под его хмурого взгляда.
Скотина! Видеть его не хочу. Слышать его не хочу.
Жить не хочу.
Захлопнув дверь спальни, я заперла замок и рухнула на кровать лицом вниз.
Завыла, зарыдала изо всех сил. Не сдерживая себя совсем.
Грудь разрывалась от боли. Даже дышать было сложно.
Из глаз текли не слезы, а лава.
Я сгорала.
Стук в дверь меня встряхнул. Заставил сжаться от испуга и утереть лицо.
– Саша, открой,– из коридора донесся приглушенный голос мужа.
– Отвали от меня!
Я выкрикнула со злостью, но внутри меня зародился страх.
Я боялась Семена.
Он намного старше меня. Он влиятельнее меня. И он может не простить мне оскорблений.
– Ты понимаешь, что ты говоришь вообще?– голос мужа был каким-то усталым.
Словно он заранее предвидел мою истерику, и сейчас ему было скучно.
Ему скучно, блядь.
– Открой дверь. Просто поговорим.
– Уйди, Семен, пожалуйста,– сдавленно, уже тише, попросила я.– Дай мне полчаса и я уеду из дома. Я, правда, не хочу тебя сейчас видеть и разговаривать с тобой.
Наступила тишина.
Я вслушивалась максимально внимательно. Но из коридора не донеслось ни звука.
Он ушел? Правда, ушел?
Бросил меня одну и ушел? Вот такую, разбитую горем, униженную его изменой?
Слезы снова хлынули ручьем.
Я вытирала их руками, хлюпала носом и продолжала рыдать.
На шелковом халате расплылись рваные мокрые пятна, но мне было все равно. Горечь перерастала в злость. И плакала я уже от злости.