– Владетельная, – служанка шептала так тихо, словно ее голос мог породить порыв ветра в этой жаркой комнате, и не было до конца понятно, чего она хочет больше, разбудить меня, или все же нет.
– Говори, – от зноя не хотелось даже открывать глаза, и такая температура обещала продержаться еще несколько дней, если придворный клирик не ошибся. А потом должно стать еще жарче.
– Ваш супруг прибывает, – словно шелест камыша, боясь даже так, иносказательно упоминать Стратега, просипела девушка.
Внутри все похолодело, и я очень надеялась, что служанка не заметила дрожи моего тела, иначе об этом разнесут по всему дворцу уже к часу Песка, еще до того, как солнце сойдет с зенита.
– Иди, – строго, но также тихо, не желая нарушить того состояния неподвижности, что накрывало дворец с приходом зноя, приказала я, – и пришли ко мне Манен.
Шлепающие шаги по полу, едва уловимый порыв горячего воздуха, скрип закрывающейся двери. Я снова была одна в своих огромных покоях, если не считать двух стражниц, что замерли у стен, сливаясь с тенями. Но к ним я привыкла за те четыре года, что живу здесь.
Распахнув глаза, дав себе несколько мгновений на то, чтобы привыкнуть к полумраку затененных покоев, поднялась с банкетки. В этой части дворца было прохладнее, чем в других комнатах, так как на стенах висели амулеты, не позволяющие зною пробраться вовнутрь, но все равно чувствовалось, что песок на границе города сегодня плавится, становясь бледно-розовым стеклом, с сияющими вкраплениями.
Начиналось лето.
Подхватив кафтан со спинки банкетки, я шагнула к дверям балкона, глубоко вдохнув. Нужно было собраться с силами. Набросив ткань на плечи, толкнула резные, деревянные створки, едва не отшатнувшись от обжигающего воздуха, ударившего в лицо. Щеки тут же запылали, глаза заслезились от яркого слепящего света.
Зенит. Солнце так высоко, что невозможно смотреть на небо. Нестерпимое, яростно-белое, оно способно выжечь глаза, кажется, даже здесь, под навесом моего балкона.
Но туда я и не смотрела. Только в сторону, за высокие ворота города, где перекатываясь холмами, лежали смертоносные пески. Пустыня Фасут. Стеклянная пустошь, по которой белой змеей с алыми знаменами где-то среди барханов двигался караван моего супруга. Пусть бы он остался навеки там, в этой пустоши.
