Полумрак чердака не мог помешать им. Мешало лишь время, точнее, его полное отсутствие. На все-про все у нее есть лишь минут двадцать-полчаса, пока спит младшая дочка, потом она должна будет вернуться домой и перевоплотиться из ненасытной страстной тигрицы в образцовую жену и мать семейства. При встречах на улице, в магазине, на почте они даже не поздороваются, так, кивнут друг другу, словно абсолютно посторонние люди, а она даже умудрится при этом опустить пушистые ресницы и слегка покраснеть. Сама невинность, трепетность, нежность! Никто и никогда не догадался бы, глядя со стороны на эту миловидную скромную женщину и этого малопривлекательного мужчину, какие страсти бушуют у них за чердачным окошком в доме по соседству.
Задернуты шторы, зажжены свечи. Тени, искаженные пламенем, растекаются по стенам и потолку. Их тела переплелись в замысловатый узор, который под силу прочитать только им двоим. Она горяча и порывиста, она играет в их отношениях ведущую роль. Она приходит после короткого звонка, проводит с ним несколько страстных минут, потом молча приводит себя в порядок и исчезает на несколько дней, чтобы потом появиться в его жизни так же неожиданно и так же исчезнуть.
Он начинал тяготиться такими отношениями. Она ему нравилась, очень, возможно даже, что он испытывал к ней и более глубокое чувство, но оставался где-то глубоко внутри животный страх – страх разоблачения. Не очень-то хотелось стать предметом для досужих сплетниц. А такой вариант не исключался. Казалось, она совсем забыла об осторожности, забыла о том, что живет в деревне, где каждый человек на виду. Забыла, что у них обоих семьи, дети, родители, в конце концов. Ее ничто не волновало. Он пытался поговорить с ней на эту тему, решить этот щекотливый вопрос раз и навсегда, хоть как-то упорядочить их тайные встречи, но она ничего не желала слушать. Голос разума у нее отключался напрочь, стоило лишь подключиться голосу страсти.
В постели она была потрясающа. Таких женщин он не видел даже в кино. Она расцветала, таяла в его объятиях, от ее поцелуев он приходил в себя лишь спустя несколько часов. Ее бархатная кожа пахла горьковатыми духами, волосы отливали краснотой в отблесках свечи, а глаза искрились в полумраке, словно голубые топазы. Королева! Таким женщинам во все времена поклонялись, о них слагали стихи, из-за них дрались на дуэлях.
