Марго не боялась.
До того самого момента, когда Гоша взял её за руку и развернул к себе, отвлекая от восхищенного рассматривания ритуальных браслетов, она не боялась – рядом с ним ей всегда было спокойно и уютно.
Но он взял её за руку, нервно усмехнулся и сказал:
– Ты проспорила, Маргаритка. Так что браслеты остаются у меня.
– Я понимаю, – со вздохом ответила она.
– А ещё ты должна исполнить любой мой приказ… княжна.
Последние слова Гоша произнёс каким-то особенным тоном, и на миг – всего на миг – Марго растерялась. А потом тревожное предчувствие заставило её нахмуриться. Она осторожно попыталась считать ауру Гоши, но, разумеется, он был закрыт. Потянула носом воздух – детский, неточный способ, но в такой ситуации даже минимум информации о настроении собеседника был лучше нуля.
Вишня.
О Боги, почему именно вишня?
Что может означать этот запах?
Гоша криво улыбнулся, и Марго поняла, что её действия не остались незамеченными.
– Что ты мне прикажешь? – спросила она, старательно отгоняя от себя дурацкие мысли.
Нет.
Не может быть.
Он просто снова её дразнит.
Ведь это же Гоша, её Гоша, он ни за что…
– Думаю, ты знаешь.
Марго попыталась высвободить руку, но он не дал ей этого сделать.
– Нет, – с ужасом прошептала она. – Я ничего не знаю. Гоша, прости, мне надо идти, лететь домой, завтра к нам приедут сваты…
Он стал серьёзным и так же тихо произнёс:
– Завтра не имеет значения, Марго. Для нас с тобой есть только сегодня.
И вот тогда она по-настоящему испугалась – впервые за все годы их дружбы.
* * *
В самых первых воспоминаниях Марго о Гоше ему было чуть больше пяти лет. Ей тоже.
Возможно, они видели друг друга и раньше – среди Истинных было очень мало княжеских родов, и их семьи, несмотря на тлеющий несколько веков конфликт, время от времени встречались – но запомнила она именно тот день.
Осенний бал в доме князя Тамбовского. Главное событие сезона. По давно установившейся традиции именно здесь собирались все влиятельные семейства региона, и вопросы, которые решались в перерывах между танцами и за обедом, зачастую оказывались гораздо важнее тех, что обсуждали на официальных заседаниях Соборных коллегий.
