– Когда она уже умрет?!
– Тише ты, надо быть осторожными.
– Когда ты это сделаешь?
– Сегодня ночью. По статистике, очень мало пациентов с такими травмами переживают первую ночь.
Мужчина в черном деловом костюме с искаженным от злости лицом и женщина в медицинском халате и маске, скрывающей пол лица, стояли в палате у койки.
Аппарат ИВЛ шумел, заставляя грудь пациента равномерно вздыматься и опускаться. От апарата тянулся тонкий шланг прямо ко рту. Женщину интубировали на месте автокатастрофы, в реанимации подключили аппарат для вентиляции легких. Чтобы трахеостомическая трубка держалась, ее закрепили клейкой лентой к подбородку и щекам. На черных волосах застыли сгустки запекшейся крови, все лицо было покрыто свежими порезами.
Женщина пришла в себя пол часа назад, но была слишком слаба, чтобы даже открыть глаза, поэтому со стороны могло показаться, что она все еще без сознания. Мысли были затуманены от лекарств, но она различила голос мужа и родной сестры, вынужденно вслушиваясь в их разговор.
Медсестра выпроводила мужчину из палаты и склонилась над пациенткой.
– Сделай милость, помри сама. Ты должна была умереть еще в машине, зачем цепляешься за жизнь? Ребенка ты потеряла, и здесь тебя ничто не держит. Помнишь, ты предполагала, что у него кто-то был? Так это была я. Я сплю с твоим мужем очень давно. Потому что жена из тебя никакая, да и бизнесмен из тебя плохой. Почему отец тебе решил оставить все наследство, я не знаю. Это было не справедливо по отношению ко мне. Ты всегда была любимой дочкой. Образование, бизнес, любовь отца – все доставалось тебе одной. А я всю жизнь вынуждена находиться в твоей тени, но теперь-то заживу по-настоящему. А тебе в этой жизни больше места нет, сестренка.
Медсестра заботливо подоткнула одеяло, записала показатели в медкарту и вышла, делая вид, что убита горем.
Крупная слеза скатилась на подушку и тут же впиталась в ткань.
