Настя
—
Где твой женишок, сучка? — здоровый лысый мужик резко хватает меня за волосы и дергает
назад.
Глаза
слезятся от вмиг пронзающей боли.
Мне
страшно.
Я
не понимаю.
Я
вообще ничего не понимаю.
Что
происходит?
И
кто эти люди, которые десять минут назад выломали мою входную дверь?
Надо
было потратить больше денег и поставить стальную, а не это убогое алюминиевое уродство.
А
ведь могла сейчас спокойно спать, как раз собиралась…
—
Настя, Настя, подари мне счастье, — произносит второй мужик и противно
скалится.
Если
лысый слишком перекаченный, то этот настоящий дрыщ.
Кожа
да кости.
Он
маячит передо мной из стороны в сторону, а я сижу на стуле.
Мои
ноги примотаны малярным скотчем к деревянным ножкам.
А
руки связаны веревкой за спинкой стула.
—
Ну, так что, говорить по-хорошему не хочешь? — лысый теряет терпение и бьет
массивным ботинком по ножке старенького стула.
Взвизгиваю.
—
Я…я…н-н-н-не з-з-з-н-н-ннаю, — мой подбородок трясется от страха.
Я
и, правда, не знаю где Женька.
На
связь он перестал выходить два дня назад.
Друзья
и родные не в курсе где он.
Я
ходила в полицию, чтобы сообщить о его пропаже.
Но
меня развернули и сказали приходить через трое суток.
Телефон
его выключен.
—
Да все ты знаешь, мелкая шлюшка, — шипит мне на ухо второй мужик и проводит
языком по ушной раковине. — Вот пустим тебя по кругу - быстро все расскажешь.
Как миленькая.
Я
уже не могу контролировать дрожь в теле.
Хоть
бы оставили в живых!
Зрачки
испуганно бегают по комнате и зависают на входном проеме, в котором теперь нет
двери.
Вдруг
там появляется высокий темный силуэт.
О,
нет! Еще один?
Мне
и этих двоих хватает для устрашения.
В
комнату размеренным шагом входит высокий мужчина с черными как смоль волосами.
По
бокам - коротко выбритые виски, а верхние пряди зачесаны назад.
Длинный
острый нос, широкие брови нахмурены.
Скулы
четко очерчены, а на впалых щеках – легкая небритость.
Рукава
его черной рубашки закатаны по локоть, на запястье – металлические часы.
Вся
кожа покрыта татуировками, даже на груди и шее.
—
Шах, — лысый перед ним сразу стелется, — эта сука не хочет говорить, где
утырок.
