Трахнул Таню по старой памяти.
Я подошёл к кухне, откуда доносились нежные звуки: поскрипывание стульев и тихий шепот – звуки, которые могут понять только родители. В уютном свете лампы увидел Марину, сидевшую с нашей дочерью Агатой на руках. Свет нежно касался её лица, подчёркивая нежность и заботу, которые она дарила нашей малышке.
На мгновение я замер, наблюдая за тем, как Марина кормит Агату. В этот момент время словно остановилось. Жена выглядела настолько прекрасной, что мир вокруг терял свои краски. Её полная и округлая грудь была поразительно естественной, словно сама природа создала её для этой доброй миссии – питать и утешать. Я наблюдал, как грудь нежно колышется, когда Агата сосет, а Марина с нежностью смотрит на неё. Эти моменты были полны любви и тепла, но в то же время навевали на меня тоску.
Прошло уже немало времени с тех пор, как между нами пробегали искры страсти. Я почувствовал возбуждение и, перешагнув через свои сомнения, решил попытаться разжечь снова искру. Подойдя ближе, обнял её и тихо прошептал, как скучаю по нашей половой жизни. Она ответила мне лёгкой улыбкой, но в её глазах читался отказ.
– Сейчас не время, – произнесла она тихо, слегка отстраняясь. Я почувствовал, как моё настроение угасает в унисон с этим, оставляя лишь лёгкое разочарование.
Понимал, что в нашу жизнь ворвались изменения, и сейчас для Марины был важен только этот сладкий момент с Агатой. Взгляд на её грудь, полную жизни, напомнил мне, насколько прекрасен и уникален этот процесс. И хотя моя природа требовала большего, я не мог разрушить ту гармонию, которую она выстраивала в нашем доме. Стоял там, в кухне, ощущая, как мир вокруг нас наполняется тишиной, и, несмотря на свои чувства, понимал, что сейчас должен быть рядом, принимать эту новую реальность и поддерживать её.
Я начал мечтать о том, чтобы вернуть те времена, когда мы ходили на свингерские встречи. Эта мысль была запретной, но такой манящей, как глоток крепкого алкоголя после долгого воздержания.
Размышления о прошлом прервал телефонный звонок. На экране высветилось имя «Татьяна», и я замер.
