Весь день мы с соседом занимались делами. Он не возражал против уборки в спальне. Да и как возражать: окна теперь сияли чистотой, я нашла в комоде белые кружевные занавески, и Мэк по моей просьбе их повесил. Во дворе в большом корыте мы постирали постельное белье, и к вечеру оно высохло, впитав в себя аромат душистых трав и леса. Мэк почти не разговаривал со мной, лишь изредка притягивал, чтобы поцеловать в шею. А я, видя голод во взгляде, смущалась. Потому что знала, что означает подобное. Так же смотрел на меня Марк, мой второй муж. Хотя Мэк был нежнее. Все же странно, с бородой и вечно хмурым взглядом он не был похож на Эрика и Марка, но все же чем-то их напоминал. Одинаковым сложением, может, высоким ростом и мускулистой фигурой. Он словно вобрал в себя все хорошее, что было в них. А возможно, мне просто хотелось в это верить. В глубине души прорастала надежда, что я встретила человека, который не будет меня ни к чему принуждать, защитит, позаботится. Мне бы хотелось выстроить новые отношения, но двигаться навстречу друг к другу медленно. Но судя по тому, как я сама горела от прикосновений Мэка, как таяла от его взгляда, как хмелела от мужского запаха, медленно не получится. Боюсь, что еще пару ночей в одном доме с ним, и я сама брошусь на шею и буду умолять о поцелуе. Но могла ли я доверять незнакомцу, не знала.
Воспоминания о мужьях, как и о встрече в лесу с насильниками не отпускали весь день. Только к вечеру я смогла расслабиться, и мысли о близости с Мэком вытеснили прочие.
За ужином мой спаситель задал мне вопрос:
— Так кто был тем оборотнем, кто обидел тебя?
— Их было двое, — наконец-то решилась на откровения, смущаясь. Заметив, как на лице Мэка заходили желваки, накрыла его руку своей ладонью. — Меня вынуждали делать то, что я не хотела. Вернее, к чему была не готова.
— Я понял, можешь не продолжать, — заскрипел зубами Мэк. — Когда я встречу их, то убью.
— Ты знаешь их… моих… — я осеклась, удивившись словам соседа.
— Нет, я ничего не знаю, — поторопился успокоить меня Мэк. Он потянул к себе и, усадив на колени, прижал к своей груди. — Просто ты такая нежная малышка. Я не могу представить, что кто-то совершил насилие.
