Я проснулась от острого чувства тревоги. Само по себе это ничего не значило – последнюю неделю я просыпалась так каждый день и первым делом хваталась за телефон, чтобы прочитать в новостях, сколько еще людей заразилось коронавирусом, сколько от него умерло, и какая еще страна закрыла границы.
Сейчас я открыла глаза в темноту. До утра далеко – окна моей спальни выходят на восток, и я уже привыкла к ранним подъемам, а тут небо даже не посерело, значит, пока глубокая ночь. Что же случилось?
Но тут разбудивший меня звук повторился, и сердце мгновенно сорвалось с места, закупоривая горло и не давая дышать.
Это дверь! Это щелчок замка входной двери!
Я села, резко и быстро дыша. Что происходит?!
Но тут замок щелкнул в третий раз и дверь открылась.
– Я же говорил, она поленится код менять. Какой смысл? – раздался хрипловатый мужской голос.
– Купи себе футболку с надписью: «Я же говорил!», будешь просто молча на нее указывать, – прозвучал второй, тоже мужской, но намного мягче.
Кто это?! Воры?!
И говорят в полный голос, не понижая до шепота? Настолько обнаглели?
Я попыталась вдохнуть, сглотнуть трепещущее в горле сердце обратно, набрать воздуха в легкие, чтобы крикнуть, но тут же передумала.
Вокруг никого нет.
В этом доме по три квартиры на каждом из двух этажей, и уже две недели как я тут единственное живое существо, не считая черно-белого кота.
Обычно местные апартаменты сдают туристам на срок от суток до пары недель, но с тех пор как на острове объявили карантин, я живу одна во всем доме.
Скорее всего, код на электронном замке и правда нечасто меняют. Кому это нужно? Туристы приехали, пожили, уехали – и все. Раз в год – и то много.
Я как-то раз думала об этом, но вскользь. На Кипре низкий уровень преступности, никто не будет заморачиваться съемом квартиры через Airbnb, чтобы потом прийти к туристам, заселившимся позже и украсть их сувениры.
– Видишь, нам повезло, никого нет, – снова раздался первый голос, пока я судорожно соображала, что же делать. – Ну что – ты на диване, я в спальне?
– Пошел нахер, я с утра не разогнусь после этого дивана. Сам на нем спи! – в голосе, показавшемся мне более мягким, отчетливо прозвучало раздражение.