Сейчас…
– Можно войти?
Виктор Николаевич отодвигается от мольберта и, оценив меня своим взглядом, улыбается в ответ, добавив:
– А, Алиса. Проходи.
Я поспешно захожу в аудиторию и прикрываю за собой дверь.
– Я как раз заканчивал, – отозвался он, вытирая кисточку о тряпку.
– Виктор Николаевич, – начала я, ощутив, как в горле резко пересохло.
– Да?
Я неуклюже переминалась с ноги на ногу. Мне было сложно признаться самой себе в том, что между нами что-то зародилось. Но еще сложнее осознать, что так не должно больше продолжаться, даже не начавшись.
– Я хотела вам сказать… – Виктор поправил очки, дав понять, что он внимательно меня слушает. – Что я прошу прощения за то, что поцеловала вас вчера после урока.
На лице мужчины появляется надменная ухмылка.
– И такого больше не повторится.
– Уверена?
Вопрос, сошедший с его уст, прожигает все тело. Я совершенно не понимаю, как реагировать на это…
– Да, – неуверенно отвечаю я. Виктор Николаевич поднимается со стула и, вытерев руки о тряпку, кидает ее на стол. – Этого больше не повторится…
Мужчина усмехается, будто бы играет со мной. Я начинаю терять рассудок, когда он так смотрит на меня: практически раздевая глазами.
– Но тебе же понравилось?
Мои ладони потеют. В стенах его аудитории мне кажется, что я становлюсь другой: распутной, слишком доступной и… желанной. Я совершенно запуталась в том, что испытываю к нему. Не выдержав натиск серых глаз, я опускаю свой взгляд в пол, рассматривая потертый паркет.
– Или нет? – продолжает он давить меня своей харизмой и вопросами, которые так легко срываются с его уст.
Я мешкаюсь, замечая, как Виктор делает пару шагов навстречу мне.
– Я переступила грань дозволенного, – поясняю я. – Этого не должно было случиться.
– Но тебе же понравилось, – давит на меня Виктор, и я тяжело вздыхаю.
Как только я поднимаю свой взгляд, то встречаюсь с глазами Виктора. Мужчина красив собой. Просто сногсшибателен… Хотела бы я поцеловать его еще раз? Несомненно. Хотела бы я разделить с ним свой первый раз? Безусловно, но…
– Можешь не отвечать, Алиса, – облизнув свои губы, Виктор Николаевич продолжает раздеваться меня взглядом, отчего мне становится совершенно неуютно. – По тебе и так все видно.
