– Сорча, иди завтракать, Сорча! – голос пожилой женщины разнёсся по двору и саду. – Ну, где же ты?
Послышался шум крыльев, и чёрная с белым птица с длинным хвостом уселась женщине на плечо, крутя головой и поблёскивая любопытными круглыми глазами.
– Вот и умница, – удовлетворённо констатировала женщина. – А теперь прошу к столу.
Она с улыбкой шагнула к старой яблоне, давно обломанная нижняя ветка которой служила Сорче столовой. Птица легко соскочила на неё и нетерпеливо запрыгала на месте, ожидая угощения
– На, ешь, – усмехнулась женщина, протягивая на раскрытой ладони смесь из кусочков мяса, сваренного вкрутую яйца и мелко покрошенного хлеба.
Птица без колебаний приступила к трапезе, посматривая, тем не менее, на владелицу ладони осторожным взглядом. Съев всё, она аккуратно почистила клюв о выступающий отросток ветки, тоже давно обломанный, и ещё немного попрыгала. Женщина протянула руку и легко коснулась пальцами перьев на голове птицы – умница, мол. Та чуть встопорщила пёрышки и сорвалась с места. Проследив глазами за её характерным полётом, женщина улыбнулась и пошла к дому.
Эту осторожную птицу она приручила ещё пару лет назад. Говорят, сороки не поддаются дрессировке. Неправильно это, глупости. Приручить можно любое животные. Надо только делать это с добром и по-настоящему любить того, кого приручаешь. Это она узнала и поняла ещё в той, прежней, очень далёкой жизни.
Воспоминание о прожитой много веков назад жизни открылось ей внезапно, как откровение, ещё два с лишним года назад. Тогда она, проснувшись утром, почувствовала себя нездоровой. Голова покруживалась, и было ощущение, что это какая-то чужая голова, не своя. Потом в глазах начало расплываться, и женщина поняла, что не может встать с постели. Тело не слушалось её. Стало очень страшно. Ведь она была в доме одна, и могла пролежать тут до второго пришествия, пока её тело, наконец, найдут. Но судьба оказалась к ней милостива. Уже к вечеру она смогла пошевелиться, а следующим утром потихоньку поднялась на ноги. Правда, ходила тяжело, подтаскивая правую ногу, и речь её звучала не слишком разборчиво. Но всё-таки она осталась жива. С огромным трудом дотащилась она до забора соседкиного двора, и увидев её, окликнула. Соседка метнулась к ней и закудахтала, как курица – вид, мол, как у с креста снятой, и вообще. Она не стала обращать внимание на это кудахтание, а попросила привести к ней фельдшера местного, Якова Никаноровича. Соседка просьбу исполнила, и обязательный и внимательный к своим подопечным фельдшер появился в её доме очень скоро. Он взглянул на опавшую с лица женщину и покачал головой. Потом осмотрел её всю, потрогал руки-ноги, голову, заглянул в глаза, оттянув веки, и снова покачал головой.
