1. 1
У нас будет сын.
Нет, я ни капли не сомневалась в том, что ношу под сердцем мальчика, пожалуй, с того самого момента, как увидела на тесте две полоски. Но слышать, как это подтверждает врач, было особенным удовольствием.
Мы с мужем планировали большую семью. Саша в шутку говорил, что я буду рожать до результата, а именно до момента, пока у нас не родится сын. Я - тоже в шутку - соглашалась. Ну как, в шутку? Детей всегда хотела, причём не просто одного-двух, а чуть ли не целый детский сад. В этом мы с мужем были полностью солидарны.
Первой у нас родилась Дианка - шебутная девчонка, наш первенец. Сейчас ей было четыре годика, но она ни капли не посерьёзнела за это время. Наоборот, казалось, что чем она старше, тем более лукавой и готовой на всякие проделки становится.
Через два года после её рождения на свет появилась Глаша. Полная противоположность Дианы. Мы потом с мужем частенько смеялись, что его желание назвать девочек совершенно полярными именами дало свои плоды.
Глашке нравились книги, причем без картинок. Она часами могла сидеть и листать их, естественно, не в силах прочесть написанное.
«Это пока, - улыбался Сашка, любуясь на младшую дочь. - Вот вырастет, превратится в настоящего книжного червя».
Я шутливо морщилась и запрещала мужу так отзываться о собственном ребенке. Он поднимал руки вверх, сдаваясь, чтобы через время выдать что-нибудь подобное снова.
Третьего ребенка мы завели, не сговариваясь. Стоило только Глаше отметить второй день рождения, самим собой разумеющимся стал тот факт, что я скоро снова стану вынашивать малыша. Так и случилось - я быстро забеременела, не успев даже полностью восстановиться после родов.
«Третьим точно будет пацан, - со знанием дела говорил муж. - Ну а если девчонка - не расстроюсь. Какие наши годы?».
Он нежно целовал меня, а я прижималась к нему и согласно кивала. И вправду - какие наши годы? Мне двадцать восемь, Саше тридцать четыре. Вся жизнь впереди. Вырастим детей, купим дом у моря, а когда появятся внуки, станем собираться огромной семьёй за не менее огромным столом.
Именно такой, безоблачной и умиротворённой, была моя жизнь.
