На остановке автобус набился битком.
Человеческий поток внес меня через задние двери в салон и придавил к поручню возле окна. Маленьким мальчиком я давно уже не был, но все равно, когда крупная, энергично работающая локтями женщина, выдыхая морозный пар мне в лицо, потребовала подвинуться, почувствовал себя беспомощным.
Голова под шапкой взмокла, волосы прилипли ко лбу, вспотевшая спина мучительно чесалась, но пошевелиться я не мог и приготовился терпеть эту пытку до конца поездки.
В хорошую погоду я предпочитал ходить из колледжа домой пешком, однако прогулка в минус двадцать и метель – то еще удовольствие. Было бы здорово повернуться, чтобы смотреть в окно, достать наушники и слушать музыку, но люди стояли слишком плотно, руки не поднять.
Желтую шапку и торчавшие из‑под нее дреды я заметил на следующей остановке, когда двери раскрылись и толпа, устремившись на выход, немного схлынула. Среди серо-черных силуэтов вспыхнул яркий огонек и мгновенно погас за спинами новых пассажиров.
Я сразу подумал о Еве, но тут же усомнился. За четыре с половиной месяца я привык, что лесная девушка чудится мне повсюду.
С Евой мы познакомились в молодежном лагере «Дофамин», куда я попал не по собственной воле. Мой брат Митя заболел за день до начала смены, а поскольку путевка на десять дней в такой лагерь стоила очень дорого, мама заставила меня ехать вместо него. Проблема заключалась лишь в том, что я, в отличие от Мити, терпеть не мог любые лагеря.
– Не глупи, – сказала мама. – Уверена, тебе понравится. Это же настоящие приключения, свежий воздух, веселая компания, новые знакомства. Что может быть лучше? Будь мне семнадцать, я была бы счастлива, что мне так повезло.
– Мне девятнадцать, мам, – попробовал воспротивиться я.
– И что?
– А то, что я не Митя и не ты. Я не люблю вот это всё: солнце, воздух, гитара у костра. Да. Особенно гитара бесит. И еще утренняя зарядка. О боже, мам. Ну за что? У меня были свои планы.