Она была прекрасна. Как же я соскучился по ней, чёрт. Как же давно я её не видел, честно соскучился.
Её глаза, безумно грустные глаза, растрепанные локоны, её уставшая, немного сутулая фигура. Для меня она была прекрасна несмотря ни на что. Я любил её, чертовски сильно любил и очень соскучился за эту неделю. А она ненавидела меня. Я знал это.
Ненавидела за то, что я не смог её простить, за то, что она так и не смогла меня вновь полюбить, в этом была моя вина. Но мне было абсолютно не важно ненавидит она меня или нет, я любил её, болезненно сильно любил. Для меня она была прекрасна. Прекрасна в своей ненависти. Я любовался ей, просто лежал и любовался.
Я лежал лицом вниз на холодном полу лестничной площадки. Руки за спиной ныли, участковый, падла, перестарался затягивая наручники. Они вдвоем с помощником так усердно строили из себя крутых копов, прыгая на мне сверху и пытаясь застегнуть браслеты, что даже фуражки послетали. Со стороны это возможно даже смешно выглядело. Два мента, ползают по лежащему навзничь телу и пыхтят, потеют, стараясь застегнуть наручники, фуражки валяются на полу. А вот быть этим телом не смешно. Этим телом был я.
Норматив по застегиванию наручников на задержанного, если бы такой существовал, они бы не сдали, уже пару минут по мне ползают, хотя я вроде и не сопротивляюсь. Наконец им это удалось, представители вершины эволюции в форме полицейских одолели таки глупую железку.
Но мне было плевать на все происходящее. Я лежал и любовался ей. Она была рядом. Просто стояла рядом, ненавидела меня и наблюдала за всем происходящим на лестничной площадке, прямо у дверей нашей с ней квартиры. Квартиры нашей семьи. Это ее она сейчас убивала, нашу семью. Но даже в своей ненависти, убийца был прекрасен.
Как же я всё-таки люблю эту тварь…
