К двадцати двум годам я имел смешанное тревожно-депрессивное суицидальное расстройство, долги перед банками и несколько мрачных скелетов в шкафу, выглядывающих пустыми глазницами, полными осуждения, из своего плотно закрытого склепа, и забитый доверху гроб нереализованных мечт. Физические недуги, переданные по наследству, и расшатанную психику. Весящее тысячу тонн чувство вины, давящее на меня непосильной ношей. По ночам я слышал лай собак, глухую музыку, голоса и шёпот под ухом, всегда ожидая их прихода с отложенной в дальний ящик бритвой и пачкой таблеток от сворачиваемости крови, поддерживая в себе жизнь лишь интересом, сколько же я ещё смогу вынести? Мне нравились кофе без кофеина, безалкогольное пиво, любовь без любви и жизнь без смысла. Вселенная шутила надо мной самыми чёрными шутками. Ницшеанская чаша страданий стояла на моей грязной кухне, заполненная до краёв. Последняя капля уже нависла над ней. Медленно падает. Слышится всплеск. Где моё счастье?..
I
. Разложение. Цитадель Абсурда: Смерть моральная.
Холодный воздух заполняет лёгкие через глубокий вдох. Внизу бескрайний горизонт набережной из чёрного песка, простирающийся вдоль всего побережья. Зеленовато-голубой прибой разбивается льдинками о блестящую глядь мокрого песка. Густая белая пена протягивается бледной кистью далеко и, сгребая пальцами горсти камней, уносит их в океан, оставляя после себя переливающуюся серо-голубую сепию. Вода дышит подобно всякой иной жизни – делает выдох. Я стою на краю обрыва, вглядываюсь в безграничный прохладный пейзаж свободы. На фоне серого неба пролетает белая чайка, чей крик эхом звучит от скал в глубокой долине, разбивая монумент тишины. Мои глаза закрыты – я слушаю «Ноябрь» Макса Рихтера в месте, где всегда мечтал умереть. Мне не страшно, я не дрожу. Одна нога висит над пропастью, где внизу острые скалы омываются водой, смывающей все грехи, уносящей тёмные мысли прочь в неизвестность. Внизу меня ждёт покой. Я наклоняюсь всем телом. Выдох. Вода делает вдох.
Сегодня у меня день рождения. К 22-м годам мой багаж представлял из себя смешанное тревожное и депрессивное расстройство, кучу долгов, неоплаченный по лени счёт за электроэнергию, пару физических недугов, переданных по наследству, несколько десятков скелетов в шкафу, висящих на моей совести мёртвым грузом и чью явь для этого мира я жду с отложенной в дальний ящик бритвой и пачкой таблеток от свёртываемости крови, разбитое сердце и целый ящик нереализованных грёз. Физически я был похож на своего невысокого, скромного и в общем-то маленького добросердечного дедушку, владевшего огромным сердцем, готового прийти ко всем на выручку в любой момент, а духом был равен своему крепкому и высокому отцу-алкоголику, бывшему боксёром и скверного характера философом, которого никто не мог выносить ни в дружбе, ни в любви и который не добился успехов в своей жизни, образуя тем самым нечто среднее из всего негативного между ними – некую гротескную абоминацию. Даже здесь жизнь сыграла со мной злую шутку.
