ГЛАВА 1. Королева подземелья
Камилла помнила то, как их с Алариком как будто завернуло в мягкий, бархатный кокон, сотканный из тьмы. Непостижимым образом они очутились в яйце с непроницаемо-черной скорлупой и жемчужным сиянием внутри, и падали, падали… Аларик сказал, что тоже ее любит. Уже только ради этого Камилла была готова сгинуть во мраке. Ей даже страшно не было оттого, что они куда-то несутся. Движения не было видно, но оно чувствовалось извне, как чувствуется течение реки, если сидеть на дне лодки.
Смотреть на то, как мучительно умирал принц Эдвин, насаженный на каменные пики, словно свинья на вертел – было жутко.
Вспоминать, как она бежала сквозь лес, а небеса разверзлись и хлестал ливень, тоже было страшно, кровь в венах леденела.
А вот падать в неизвестность, переплетшись объятиями с человеком, без которого она больше себя не мыслила, не было страшно совершенно. Она положила голову ему на грудь и даже не думала о том, что, раз они летят с такой высоты, то обязательно разобьются в лепешку. Свет сочился как будто отовсюду. Они были окутаны мягким жемчужным сиянием – и именно оно придало уверенности в том, что все только начинается.
Но потом они все-таки упали.
Удар вышиб дыхание, свет погас, и накатила тошнотворная, непроглядная тьма. Это было похоже на разлив реки: зрение, слух – все уносится прочь и тонет. Последнее, что запомнила Камилла – теплая рука Аларика, в которую она вцепилась, ощущение его жестких пальцев, мозолистых… Руки не мага, скорее, воина.
Еще через мгновение темная река подхватила ее и понесла прочь, как будто Камилла была сухим, опавшим по осени листом.
***
Она проснулась с воплем. Все еще – продолжая падать, чувствуя рядом Аларика, прижимаясь к нему всем телом. Он всегда делился с ней теплом своего сердца… Сейчас же тепло исчезло, под боком – холод шелковых простыней, над головой – полумрак, разбавленный золотыми отсветами.
Без этого тепла Камилла чувствовала себя песчинкой, затерявшейся в безбрежном море.
И как странно…
Если они упали в это место вдвоем, то где же тогда темный маг? Почему она совсем одна?
