ГЛАВА 3
Мирабель
Дорогой мой дневник, до того я не вела никаких записей, но сегодня случилось кое-что, разрушившее мой покой навек, а посоветоваться-то и не с кем. Будь я католичкой, вне всякого сомнения, отправилась к священнику, но… англиканская церковь не такова, и ничего, кроме осуждения, не услышу. Прислуге тем паче доверять нельзя, часть верны своему хозяину и моему родителю, другие подкуплены ИМ. Поделюсь не с тем человеком и погублю себя. А если дойдёт до ушей батюшки, страшно даже подумать, что случится.
Как уже упоминала, до того не пыталась вести дневник, поэтому, наверное, должна начать с самого начала. Звать меня Мирабель Линдси, от роду шестнадцать лет, единственная дочь плантатора Джона Линдси-Второго.
Отец мой – дворянин, но невысокого рода. Свои немалые земли и состояние получил в молодости, по слухам, пиратствуя или сотрудничая с каперами, точно не скажу, никогда не спрашивала, да он и не ответил бы. Уверена, и сейчас отправляет корабли с контрабандой, торгует рабами и невесть еще чем промышляет. Впрочем, и лица куда более высокопоставленные не брезговали подобным. Матери я никогда не знала, бедняжка умерла родами, как говаривали потихоньку соседи, была убита отцом, приревновавшим её к бравому капитану – пирату. Воспитывалась я в строгости, приучали к послушанию, скромности и умеренности, говорили, что главный долг в жизни быть хорошей, верной дочерью, а после матерью и женой, коли не желаю после смерти попасть в ад.
Впрочем, грех жаловаться, образование получила хорошее, даже лучше, чем другие девушки такого же возраста и положения. И я старалась изо всех сил не разочаровать батюшку, пока… Однажды не появился ОН. Всем представлялся как Джон Смит, но уверена, что имя фальшивое, как и остальное. Не ведаю, какие дела у батюшки с этим человеком, но однажды меня поставили перед фактом, что именно этот мужчина вскоре поведёт под венец. Едва сознание не потеряла. И ведь что странно, не урод, высок ростом, широкоплеч, красив, настоящий рыцарь, однако…
От господина Смита бросает в дрожь. Боюсь его жутко, всей своей сущностью, при встрече дрожу, как кролик перед удавом, как овечка перед волком. Есть у него во взгляде что-то такое, наверное, такие же глаза у Князя Тьмы – помесь злобы, гордыни, высокомерия, жестокости, а в глазах застыл леденящий холод и одновременно адский жар. Когда смотрит на тебя, лишает воли, гипнотизирует, подчиняет. Рот вечно кривится в сардонической улыбочке, создаётся впечатление, что насмехается над окружающими. И кольцо на указательном пальце с оголённым человеческим черепом никак не успокаивало. От будущего жениха буквально пахло кровью, гарью и смертью, так легко представить на борту пиратского корабля, с абордажной саблей в одной руке и ножом мясника с насаженным на него человеческим сердцем в другой.
