«Магия — это круто!» — сказала она.
Угу, круто! Круче, чем обрыв, с которого, весело подпрыгивая на кочках, катится моя спокойная жизнь.
«Магия — это вещь!» — с восторгом безумной гадалки вещала моя однокурсница, зажигая свечи по углам пентаграммы, в центре которой лежала книга.
На вид не старая, с какой-то пучеглазой теткой на обложке — обычный ширпотреб, полный якобы настоящих заговоров, заклинаний и прочей ерунды. Так я и думала, когда соглашалась на предложение вызвать короля отражений, который (опять же — якобы) исполняет желание призвавшего. И все бы ничего, да проблема в том, что слово «якобы» в обоих случаях оказалось лишним. И вот теперь сижу я в какой-то гигантской банке, по стенам ползают зеленые гусеницы, бросают на меня задумчивые взгляды, покуривают кальян и время от времени предлагают присоединиться.
А-а-а… дайте, дайте мне сюда эту заразу, что восторгалась магией! Это ее, а не меня проклятому повелителю отражений следовало затащить в свое королевство. Но, во-первых, я ближе к зеркалу стояла, а во-вторых, он принял меня за смазливого юношу. Мальчиков этой «Мальвине» подавай! Не зря у него волосы голубые, ох не зря… а вот то, что я ему об этом сказала, сообщив и все пришедшие в голову ассоциации на тему сексуальных меньшинств, — это было зря-я-я.
Одна из гусениц, громко пыхтя, спустилась ниже и, глядя на меня из позы «вверх ногами», сочувственно изрекла:
— Затянись, детка, и все проблемы исчезнут сами собой.
Хорошее предложение, не спорю. Пара затяжек их пахучей дряни — и никаких проблем… кроме рака легких. Хотя какая разница, если я заперта в банке. Помирать так с музыкой… вернее с иномирным кальяном. Глядишь, и соседки красавицами покажутся. Впрочем, я не жалуюсь, ведь Его Сволочное Величество мог, к примеру, подсунуть мне для компании пауков-токсикоманов или упоротых тараканов. Вот тогда-то я и пяти минут не протянула бы, скончавшись от сердечного приступа. Ненавижу насекомых! Всех! Так что гусеницы — это меньшее из зол. А если еще и душу им излить удастся, то можно будет считать, что последний вечер моей недолгой жизни удался.