Винсент лежал на полу, уставившись в потолок. Он внимательно изучал узоры деревянных балок. Если же скосить глаза, можно увидеть надпись над косяком двери, оставленную давно мертвым Лукасом: твоя Башня рухнет, когда тебя будет соблазнять Дьявол. Кто бы мог подумать, что он снова окажется в этом доме. Что он здесь и закончит.
Стараясь не шевелиться, Винсент прикрыл глаза. Он ощущал, как кровь толчками выходит из раны, но знал, стоит пошевелиться, и он только ухудшит свое положение. Впрочем, сил шевелиться все равно не было. Какая ирония, истечь кровью в паре метров от того места, где когда-то погиб Лукас. Быть убитым из того же самого пистолета.
– Черт, – пробормотал Винсент.
Ему оставалось только ждать, когда вытечет достаточно крови, чтобы он умер. И он мог только вспоминать, как оказался в этой точке времени и пространства – с пулей в теле.
Когда музыка из колонок затихла, стал слышен монотонный звук, как будто от далекого роя пчел. На самом деле, это работала тату-машинка, неумолимо заполняя чернилами дорожки на коже человека.
Сидящий даже не смотрел на собственную руку, над которой трудился мастер. Он без особого интереса разглядывал развешанные на стенах маленького салона плакаты, изображавшие, в основном, девиц в купальниках. Другие плакаты представляли собой просроченные афиши концертов.
Мужчина, которому делали татуировку, хлебнул виски из зажатой в свободной руке бутылки. Посмотрев на мастера, он протянул и ему.
– Будешь?
– Дай мне две минуты. И пожалуйста, сиди смирно, будь хорошим мальчиком.
– От хорошего мальчика слышу.
Мастер хрипло рассмеялся. Он не боялся никого и ничего, и дело было не только в могучем росте и крепком спортивном телосложении, не скрываемом вязью татуировок. Впрочем, выбритый наполовину череп, на котором красовался чернильный паук, выглядел довольно устрашающе.
Его спутник был куда меньше ростом. Обе его руки покрывали татуировки – левая рука была полностью закончена, а над предплечьем правой как раз работали сегодня. Если приглядеться или начать рассматривать, то было видно, что по внутренним сторонам рук от запястий до локтей извивались змеи, покрывавшие шрамы. И уже от них шли узоры на остальную кожу рук.
